Пролог – Стрелок
Карвер идёт по промерзшей дороге. Близятся морозы и вьюги. Солнце затмевает все печали путника удивительно теплыми и яркими лучами, которые на острове Фортуито¹ бывают вовсе не часто. Деревья стоят редко, между ними почти нет никакой растительности, которая могла бы хоть на крупицу освежить омраченный страхами местных жителей пейзаж. Иногда проскакивают зверьки, охотно ищущие капельку съедобного в мертвой пустоши. Покрыты просторы аккуратным белоснежным покрывалом со следами разного мелкого травоядного и крупного хищника.
Путник движется в привычном одиночестве. В ножнах висит длинный меч – незаменимый инструмент, который словно трость помогает двигаться легче и увереннее, а на поясе в кобуре массивный стальной револьвер, с бронебойными патронами в барабане.
Не сильно мускулистый, но жилистый парень двадцати четырех лет, в черной шляпе с широкими полями и теплой куртке, которая уже второй год защищает его от лютых морозов и случайных взглядов. Треугольное лицо с выраженными чертами. Короткие черные волосы, всегда зачесанные назад. Тусклые глаза, видевшие бесчисленное и бессмысленное количество смертей. Течение времени гложет, ведь с каждым днем прибавляется все больше и больше смертей от рук молодого воина. Вид его непримечательный. Тот не привык к аксессуарами или роскошным и дорогим предметам, которые изредка может себе позволить. Карвер - чужой среди спокойного люда, он - дикий зверь, который замаскировался под человеческий образ.
Стрелок останавливается, увидев на дороге, походящих на бродяг – неизвестных. Шарфы и тряпки закрывают лица: двое в домашних вязанных шапках, один в шляпе, узкие края которой почему-то смотрят вниз, а отстраненный и самый бедный накинул на голову капюшон. Все прячут руки под крупными меховыми шубами, которые неаккуратно висят на телах. Выглядят те массивно. Их достаточно грозный бандитский, смешанный с жадным взглядом азартного безумца вид ничуть не смущает путника, и, учитывая масштабы дороги и болезненность старого, как сам остров леса, то гость явился точно по приглашению, которое так и не получил.
Оружия не видать, как и остального снаряжения. Молча смотрят на одинокого путника, словно уставились на падающий лепесток, но он подобен пламени, что потрескивает и хлопает, страстно танцуя под мелодию металла и пороха.
Положив руку на пистолет, бледнолицый направляется к ним навстречу. Подходя ближе, замечает, как те переглядываются, топчутся на пригретых местах, где казалось не хватает только стульчика, а рядом бара. Между отрядом и стрелком - бездна, ключ к которой – выстрел. Слегка нахмурившись, тот опускает взгляд, заметив следы, словно недавно здесь прошла толпа людей, или же тупоголовые разбойники не могли разобраться, в какой точке провести деловую беседу, они натоптали так, словно здесь недавно была стычка нескольких вооружённых вояк. "Боится?" – замечает парня, который постоянно пожимает плечи и дергается. Остановившись, Майнбласт, слегка приподняв шляпу, выражает благосклонность к дипломатии, и всё же с уст бежит обращение к клике:
– Милейшие, не блокируйте дорогу. – Один из людей выходит к нему на встречу, медленные шаги сотрясают воздух, а за спиной переговорщика бандиты качаются из стороны в сторону будто хорошенько напились. Волнительная и опасная пауза, как во время стычки с опасным хищником в лесу. – Шаг и не видать тебе света. Говори на дистанции. – говорит воин, направив свой трех-зарядный револьвер, отражающий в себе деревья, что застыли как стрелы в смурном, переполненном падали поле.
– Это ты - тот самый Карвер? – Нахмурившись, отводит голову в сторону, с отвращением наблюдая с другого ракурса. – Не так ли? Э? – рявкает, уподобившись кабану, – Точно? – остановившись, тут же интересуется переговорщик. – Пять золотых за такого как ты? Да ты ж дохляк... Карвер, помилуй наши ружья... – Шепча себе под нос. – Живой ты будешь дороже, я думаю, всё таки не стоит сражаться тебе с четырьмя головорезами, которым на спусковой крючок нажать, как ширинку расстегнуть, чтобы поссать! Понимаешь? – С насмешкой говорит наёмник. Вытащив руку, машет в свою сторону:
– Не думаю, что сегодня тебе удастся поссать. – Плюнув в сторону и шмыгнув, путник не двигается, а пылающий взгляд не отрывается от главаря. Выдохнув и подняв руку вверх, переговорщик сжимает кулак, дав знак своим товарищам с хладнокровным гласом: "Огонь.". В ту же секунду из-под одежды поднимаются ружья и спусковые крючки один за одним щёлкают. Оркестр мертвецов играет ноты смерти.
Нечеловеческая сила и ловкость Карвера производили впечатление на всех, перешедших ему дорогу, когда-либо столкнувшихся с ним. Стрелок, рванув против огня и выхватив орудие, производит первый выстрел. В барабане находился патрон, который прозван им, как "стекло", ведь увидев вспышку, жертва чувствует в глазах жжение и колкую боль, будто в глаза попал крошеный одноимённый материал. Стрельба рассекает воздух, где лишь пустое пространство, стараясь хоть как-то задеть невидимку. Ближний к стрелку достаёт свой палаш и поднимает блок в сторону нападающего, стараясь парировать. Меч остаётся в окровавленном черепе переговорщика. Сделав переворот по инерции, он производит два оглушительных выстрела, после чего двое в шапках падают замертво. Последний, от страха падает на спину, держа свои заплаканные глаза прикрытыми, бросив своё оружие.
– Пощади! Мне просто нужны деньги! Они... Знаешь... На дороге не валяются... Мне сказали, что никого не будут убивать! Пощади! Прости! – Парень просит, слёзно и жалко умоляет, его кожа молочного цвета, словно того срубила страшная болезнь, а вытянутая рука, которая тормозит стрелка, пока тот идёт, дрожит так, будто тот балуется самыми страшными наркотиками в Фортуито. Убийца подходит и с ноги ударяет юношу. Сопровождающий хруст не похож на примятый мокрый снег.
– Кровавые деньги окрасят бытие не серостью, как у всех, а багровой, густотой смолой, в которой ты увязнешь. – Молвит следом, тогда и замечает, что выживший потерял сознание.
Никаких бумаг, говорящих о награде за голову стрелка нет, так же нет и никаких записок и писем, которые бы дали зацепку. По всей видимости, кому-то Карвер перешёл дорогу, и теперь за ним ведётся охота. Раз за разом к нему будут приходить толпы глупых оборванцев, которые оторвав свои задницы от постели, предоставленной им матерью, стараются напугать чудовище своими гладкоствольными. Глаза Майнбласта болят, в них витает бурей масса человеческих умов, нить которых прервалась по его воле. И дети, и женщины, и мужчины, и каждый познал инструмент по вскрытию внутреннего мира. Кровавые лужи сожгли понимающий взор, оставив в нем лишь дымную, вязкую тьму.
– И кто эти элимы²? – Думает. Отправляется назад к своему мечу, застрявшему в черепе бандита. Замерзшая кровь придаёт особый шарм на острие. В этот момент просыпается отключившийся парень с отпечатком обуви на лице и кровью, стекающую по гладкой, обмороженной щеке, попадая на губы, оставляя знакомый юноши металлический вкус взрослой жизни. Его взгляд подобен столкновению с всепоглощающем ужасом, когда чувства надевают кандалы, и сердце бьётся не так быстро, замедлившись для сохранения последней энергии. Сейчас, работу тела перехватил инстинкт самосохранения. Уподобившись зверю, тот творит без мысли.