По мере приближения, убийца слышит голоса, один из которых кажется ему знакомым. Подойдя ближе, прислушивается, заранее убедившись, что за дверь не проходит свет. Та плотно закрыта, герметизируя комнату. Наклоняет голову, стараясь вслушаться в едва уловимые речи, едва проблёскивающие сквозь щели. Звуки очень тяжело собрать в единое, чтобы получилась чёткая и понятная речь.
– Мы должны убить его, пока он не добрался до нас! – Испуганный звонкий голос. Карвер жмурит глаза, стараясь обострить слух ещё сильнее. – Садрос... – Звучит голос эгаранади, точно знакомый ему. – Он достанет и его, это вопрос лишь времени! – панически тот с дрожанием в голосе пытается в чем-то убедить старика. Странность диалога заставляет Майнбласта держать молчание, хотя терпение его на исходе. Ещё одна неверная или недостойная внимания фраза и оружие уже будет направлено на двух жертв.
– Время пока ещё есть. Мы его не будем убивать. – Тягостная, и очень медленная речь. – Ты же сам всё знаешь.
– Это всё безумие! – Кричит парень. – Посмотри на них! Они изувечены! Они мертвы! Но не Карвер Майнбласт! Не Карвер! Время есть? Я знаю, да! Только... Ты хоть знаешь кто эти люди для него? – Слышно, как слёзы выступают на лице молодого человека, слышны всхлипы и дрожание в голосе.
Дверь распахивается, и фонарь стоит прямо перед открытым проёмом. Семисотый направлен на старика с повязкой на глазах. Седые волосы убраны в длинный хвост, идущий прямо от макушки головы. На лице царствует борода, такая же беловато-серая и неаккуратная, из-за чего губы скрылись под волосками. Красуется длинный и костлявый нос, как и неестественно выпирающие скулы. Одеяние делает из него подобие ворона. Перья стелют плечи и уходят по рукавам, далее неизвестная тёмная ткань, похожая на кожу, идёт точно до пола, подобно плащу. Руки висят, а ног не видно, как и самого тела.
– Перестреляю вас после того как услышу ответы! – Уверенно раздаётся крик, подходя медленными шагами ближе, при этом не упуская из виду эгаранади, который скрывается в темноте, но его светлую одежду можно увидеть даже при самом мелком свете. В помещении очень холодно, стены исчезли во тьме. Старик смеется.
– Я могу... – Со страхом говорит парень в темноте. На что в ответ звучит выстрел, оглушивший того. Садрос же не колышется, как и стрелок.
– За что вы их убили? – дрогнув пистолетом, указывает на мертвое тело. Старик всё смеётся.
– Скоро всё узнаешь, Карвер... – медленный старый голос заставляет песок с потолка сыпаться. Слепец двигается по направлению голоса, что звучит от гостя. В мысли его закрадываются мнения о том, что повязка вовсе скрывает не слепые глаза или их отсутствие, такие чёткие движения не свойственны для потерявших зрение. Быстрые шаги вводят смятение в Карвера из-за чего тот стреляет на поражение, отходя назад.
Бах! Пуля входит в камень.
Бам! Пуля разбивает деревянный предмет в тенях. По мере сокращения дистанции с стрелком, Садрос горбится, его неестественные движения немного пугают, ведь на вид, тот словно превращается в монстра. Хруст костей разносится по помещению, и старик уже в виде ворона пролетает мимо. Осознав происходящее и выйдя из состояния аффекта, старается разить мечом пролетающую птицу, но не задевает. Зверь отправляется прочь, сквозь открытый дверной проём.
– Я... Я... Я... – захлебывается человек в испачканном пылью светлом одеянии. Карвер же стоит и смотрит на распахнутую дверь. "Открытые двери часто становятся причиной удара в спину" – так однажды сказал Искатель. Рассеянность заставила не обратить на это внимание, на совершенно обыкновенную дверь. В голове всплывают воспоминания, как загадочный мужчина всегда сам закрывал двери и осматривался.
– Теперь точно запомню. – Молвит Карвер. Поворачивается и видит бледное лицо Мираэтты и, рядом лежащего, Олафа. Стрелок не хотел стрелять в человека, у кого нет оружия. Самому показалось в глубине собственного сознания, что тот намеренно промахивался, а клинок не хотел резать цель.
– Я... – Все продолжает парень в темноте. Стрелок же молча смотрит на товарищей с блаженным видом. На глаза являются муки, по одной на каждого. Последние чувства любви выходят из сердца. Следует медленная, звонкая перезарядка с упавшими гильзами на каменную поверхность. Они отскакивают, заставляя парня вздрагивать с каждым ударом.
– Я – вставляет первый патрон. – Буду – вставляет Карвер второй патрон и парит в сторону оробелого медленными шагами. – Мстить – останавливается, направив пистолет в сторону головы охваченного ужасом, в лике которого визжит и трещит непонимание происходящего. Три последовательных выстрела разят мертвецкое пространство, резонанс вынуждает пыль и мелкие камушки падать со всех поверхностей, даже мелкие насекомые, которые попрятались по щёлкам перепугались. – Проваливай – перезаряжает пистолет. – Передай, Садросу, что разговор не закончен. – Пинает парня, после чего тот вскакивает и спотыкаясь бежит на выход.
– Обещаю, друзья. – проводит рукой по холодно-мертвому лицу Мираэтты, после чего, наклонившись, целует в ледяные губы. – Я отомщу за вас. – Кладёт руки на разорванную грудь Олафа. Стрелок достает под массивным столиком пузырёк с горючем и, оторвав пару небольших кусков от одежды двух товарищей, пропитывает их. Кладёт на лица и поджигает, выбросив сосуд на месте. После чего разворачивается и отправляется на выход в отчаянии и успокоении.
Лица мертвых горят в одиночестве.
Аб'баца²² – так называли элеменадала после первых войн более трёхсот лет назад, когда был подписан договор "о Голодной Смерти", гласивший, что следующая война закончится голодом на всём острове, а после и смерти всех разумных существ. Аб'баца в переводе с Еверабискха означает "изгой".
Глава VI – В Окрестностях Корага
В лесной чаще, на окраине Корагских руин стоит ветхий, старый дом. Двое, недавно поселившихся там странников, сидят и болтают. Солнце освещает природу, совсем не заглядывая в здание. Окна заколочены, а страшный бардак, словно длительная пьяная драка пронеслась по дому, бросается в глаза. Заброшенное здание ничем не примечательное. С каменным подвальным помещением, какие есть во всех домах. Русые короткие волосы одного из сидящих там убраны назад, а голубые глаза сияют при свете свечей, которые находятся между двумя знакомыми. Старая печь согревает пространство, то и дело постреливая в жаре.