Дверь в здание открывается. Тишина. Орудие направленно вперед, а глаза бегают в поисках живого существа. Фонарь, что держит Трог освещает достаточно хорошо, из-за чего во взор бросаются прогнившие обломки здания. Отвращение проскакивает на лице то от запаха, то от одного мерзкого вида свинюшника. Сконцентрированный напарник подходит к подвалу после проверки разбитого логова старых охотников. Кивает головой и просит открыть люк. Медленно подобравшись, Трог уверенно отпирает люк, немного откинувшись назад, чтобы не ослепнуть от вспышки выстрела, если тот будет произведён.
Двое ложатся спать. Одного немного трясет от одной мысли о том, что жданный голод на подходе. Из-за этого по телу начинает пробегать звонкая дрожь, отбивающая тревожный ритм. Дрожащие руки поднимают побитое событиями покрывало, и один укладывается. Второй же устанавливает ловушки, закрывает люк и так же отправляется на боковую.
Лежа с закрытыми глазами, один видит перед собой человека, которого несут в О.Ч.А.Г.. Образы прошлого никак не могут ворваться в голову, но кажется, что еще чуть-чуть и явятся в полной мере, ворвавшись в мысли, как первые горны войны. "Почему я его знаю?" – спрашивает себя, и сон захватывает утомлённый рассудок.
Холодное утро. Мертвое здание наполняется жизнью. Распахивается вновь люк, из которого выползают людоеды.
– Знаешь что я думаю? – Спрашивает яростный.
– Крови?
– Лучше помалкивай, умник. Иначе твоя голова сначала разобьётся об этот камень, а после вот об этот поострее с жалостью в моих, вапор твою мать, глазах. – На лице панический ужас, вперемешку с жадным звериным оскалом. Сложно сражаться с внутренним зверем, но опыт благо позволяет контролировать действия, только не эмоции. – У меня как никак дробовик. Поэтому пасть свою не открывай, сука!
– Зря я тебе дал его...
– Что ты, тварь, сказал? Ты хо...
– Ничего, Трог, ни-че-го!
– Так-то!
Двое быстро добираются до города, где должны обитать человекоподобные существа. Трог хмурится, ведь солнце освещает поникшее лицо, задевая его лазурные глаза. Бегая внимательным взором по местности, замечает только древнюю грязь и мерзлоту, которая смешивает в себе все проявления смерти. Посмотрев на друга, наблюдает тягость, с которой тот борется. В глазах безымянного проскакивают человеческие эмоции, но взор переполнен животным мраком, в котором кипит голод. Тот жмурится и делает резкие выдохи, сквозь звериный оскал капают слюни. Скоро тот сломается, и придется жертвовать собой.
– Креп... – в ответ соратник поднимает пушку.
– Я тебе что, Каэлум сгнивший, сказал? – взгляд направляется в сторону, откуда выходит неизвестный, который только показывается в обзоре. Гость смотрит под ноги в поисках полезного мусора. – Пригнись! – Шепотом, – Вот он – сладкий вапор! Чувствуешь да? Мой он, это уж точно... Мой! – сладострастно поёт, облизываясь и представляя пир.
Поднимает руку, на которой показывает пять пальцев. Медленно загибая один за другим, ждёт, когда жертва подойдет ближе. Два. Один. Оба выскакивают, и дробовик производит выстрел, который взрывает тишину, заставляя дрогнуть безымянного, который знает, что скоро сюда сбегутся другие. Кровавые дребезги окрашивают серые руины, и оружие убирается прочь на землю, напарник подбирает и молча смотрит на друга, который прыгает сверху на полу-мертвого обречённого. Дичь, пойманная в лапы хищника, на данный момент приятнее волчьего вонючего мяса. Пасть открывается и показываются инструменты пожирания пищи.
Человеческие зубы вонзаются в нос, кровь сочится меж рядов белых пил, а раненый кричит в агонии, тогда безымянный берёт камень и подойдя ближе в надежде остановить сигналы тревоги, чувствует рычание зверя, который не желает подпускать ближе к своей пище. Пожиратель хватает за голову, цепляя волосы и царапая кожу званного гостя ногтями, бьёт по старым разломанным дорогам или древним обломкам зданий. Челюсть пережевывает мясо, а пальцы впиваются в горло, позволяя лучше управлять трупом, из которого сочится невидимый и желанный Вапор. Зубы сжимают все крохотные частички лица, язык выковыривает глаза, которые потом попадают в жадную пасть. Капельки смерти падают с подбородка, руки все в кровавом ужасе. Голубоглазый осматривается с оружием в руках, ведь на выстрел могут прийти и другие.
Через некоторое время, от лица неизвестного ничего не осталось. Тот поднимает голову и наблюдает картину. Панические тики проскакивает на лике, а в голову приходит осознание, очередное осознание не возможности смирения. Капельки, что падают с подбородка вызывают у соратника только желание найти ещё одну жертву, ведь необходимо накормить вечно голодное чудовище. Зверь успокаивается в окровавленном страннике, который впитал в себя элеменаду. Поворачивает взгляд на своего товарища и собирает руками всю кровь, облизывая пальцы, но та медленно высыхает на коже. Жадный взгляд успокаивается в полной мере и появляется отвращение из-за невозможности противостоять неподвластным силам. Хватает одежду лежащего и вытирает налипшую на пасть кровь. Безымянный с тревожным взором осматривается, стараясь завидеть противника ранее, чем тот покажется в поле зрения, вслушивается и раздумывает, опираясь на интуицию.
– Никого нет?
– Никого. Пошли, а то я уже сам проголодался. – Делает шаги в сторону следующего популярного места у монстров. – Этот должен быстро подняться. Очень знакомое у него лицо.
– То есть это уже не новичок? – Свет вечной звезды освещает лик напарника, который не стёр кровь до конца, а лишь размазал её, сделав лицо бледно-розовым с потоками рубиновых криков.
– Так и есть. – Звериный взгляд ищет новую добычу. – Меня тоже охватывает ярость. Я бы извинился, но ты этого не заслуживаешь.
– Таким как мы вообще не стоит извиняться за подобное. – Те останавливаются в двух этажном доме, который сохранился относительно хорошо. Вековое здание уже понесло сильные изменения, обрушенные куски и прогнившие части, кроме трех стен, выходящих на задний двор и второго этажа. На вид кажется самым лакомым кусочком, где может скрываться хоть что-то или кто-то. Шаги слышаться в неизвестности. Те пригибаются и направляют на, ещё сохранившуюся лестницу оружие. Ладони дрожат, а тело холодеет. Звериный оскал застает напарника, который заметно скрывается приложенными усилиями, глаза горят, желая как можно скорее увидеть жертву. Жалкие и медленные шаги стучат по лестнице.
Не удержавшись, он вскакивает и нажимает на спусковой крючок. Патрон вспыхивает, но дробь не высвобождается, дробовик мигом улетает в сторону. Жертва в страхе убегает, спотыкаясь на каждом углу. Охотник слышит сердцебиение и жалобные стоны, выдохи и панику, которая охватила новоиспечённого. Бросается в погоню, и после, взяв камень бросает, попав точно в голову, из-за чего дичь падает без сознания, упав, подобно куску мяса на скотобойне.