Находясь уже на грудной клетке, Карвер открывает глаза и встречает огонёк. Такой ласковый, он плачет пламенными слезами, даруя надежду на скорое прекращение агонии. Один и вот второй уже карабкаются по лицу. Шум становится всё сильнее, а одежда рвётся от острых когтей монстров.
Первое чудище вонзает в глаз свой двойной язык, воткнув в сферу свои крохотные и острые зубы, оно кусает. Глаз растекается, а кусочки всё же остаются в пасти. Задыхаясь, Майнбласт не кричит, дерзко сохраняя спокойствие. Второй глаз тоже теряется под гнётом крыс. Боль охватывает тело, когда пасти вторгаются дальше, кусая уже внутренние части глазниц. Вопль всё же высвобождается. Цепи гремят и звучит оркестр боли и предполагаемых страданий, хор голодно звучит в комнате, где боль охватывает пространство.
Майнбласт дёргается, пока не замирает, голова остаётся опрокинутой, а тело коченеет.
– Простите! – испуганная девушка с золотистыми волосами столкнулась с Карвером. Она не в печали, но мокрые глаза говорят о недавних переживаниях. Бросив холодный взгляд, Стрелок двигается дальше, оставляя позади несчастную.
Вокруг кипит жизнь. Небольшой город веселится, ведь этот день знаменует последний длинный день в году, говорящий о скорых приходах морозов. В этот праздник все жители собираются на площади, дарят друг-другу подарки и продают зимнюю одежду, в основном порванную и изношенную. Бедность населения преобладает, но так же на остров в это время привозят товары из Ройла – более богатого государства с обширными территориями.
– Что случилось? – Интересуется мужчина у девушки. Карверу бросается во внимание обыкновенное колечко, подобно изгою лежащее под ногами. Осознавая, что это украшение принадлежит девице, он поднимает ценность, оборачивается и не замечает тех неизвестных. В толпе теряются лица, только эмоции и чувства переполняют округу. Детей на площади нет, а если и есть, то сорванцы беспощадно лезут в кошельки и карманы, забирая не только богатства, но и любой мусор. Ловко выгребают всё, до чего могут дотянуться крохотные обмороженные пальчики.
Людей становится всё больше и больше. Они словно промысловая рыба толкаются и дерутся, сдавливая со всех сторон. Солнечная погода выжигает глаза, несмотря на то, что шляпа на голове прекрасное укрытие для зрак. Бледная кожа каждого светится, оставляя фантомы в зорком, но безэмоциональном взоре.
Пробираясь дальше, Майнбласт выходит на теневые улицы. В руках кольцо. Рассматривая его, он не находит ничего важного и полезного. По всей видимости серебряная драгоценность отлита в плохой мастерской. Бросает в карман, переводит взгляд назад – никого нет.
Пустая площадь, и никого будто и не было. Тот удивляется, немного ошеломившись. По привычке рука уже лежит на револьвере. Делая шаги в сторону открытой зоны, он вертится, осматривая округу. Стоят старые каменные дома, и затухшие печи не испускают дыма, и зелёные листочки шелестят на слабом ветре, обволакивая блаженством всё тяжёлое, что накопилось внутри. Едва уловимые девичьи всхлипы слышатся наёмнику, поэтому тот направляется к ним в поисках ответа пропажи населения. Безмерной красоты девушка стоит и рыдает, рядом с ней стоит мужчина, на спине которого висит большой деревянный щит, а умбон покрашен в красный.
– Вы потеряли кольцо, – а неизвестная всё плачет. Волосы закрыли ей глаза, а высокий мужчина словно потерял лицо. Пытаясь всмотреться в черты, он видит лишь их очертания. Достав украшение, убийца протягивает на ладони пропавшую вещь. Дуэт принимает новые лица. У них дымятся глазницы, улыбки скованы, будто искусственно натянуты кукловодом.
– Карвер! – послышалось за спиной. Резко обернувшись с револьвером, он видит народную толпу, стремительно двигающуюся в его сторону, все не имеют внешнего вида как такового, они забыты в безызвестии. От мужчин до женщин разных возрастов, они почти бегут в его сторону, агрессивно отпихивая от себя каждого препятствующего. – Карвер! – за ними вспышками гремят зарницы, вызывая тревожное чувство, ноги же не слушаются. Меч оказывается во второй руке.
На плечо падает ладонь, вновь обратив свой взгляд на странников, он видит бездну на месте глаз двух незнакомцев. Чёрные дыры уже не испускают огня, в них всё пропадает.
– Меня зовут Мираэтта! А это мой друг Олаф!
– Мать твою, Мира! – гневно, – он не в себе! Посмотри на него! – осмотрев своё тело, Майнбласт видит кровавые реки, которые образуют из себя трупные гримасы. Из револьвера стреляет сначала в одного, а потом в другого незнакомца, те падают.
Бросив взгляд к толпе он видит орду приближающихся Эмлаглаб'биларисов. Проморгавшись, вновь видит каменные стены и уже смеющийся огонёк. На теле крысы и багровые следы, боль невероятная, словно тот погружается дальше в океан раскалённых игл. Мглистый разум не позволяет думать, а руки пытаются вырваться из цепей. Они вновь заползают на тело, царапая и раздражая кожу, пока не отрывают глаза во второй раз.
Стрелок стоит на стенах города Традстольм. Позади торчат домики, из труб выходит дым и зимнее время года играет красками, высыпая множество снега на голову каждого жителя. В руках у него револьвер, направленный на неизвестного, держащего в руках полуторный меч.
– Давай сразимся на равных, наёмник! – дерзко, – или ты слишком неумел, что пользуешься огнестрелом? – усмехнувшись, Стрелок спускает курок, заставив тело упасть за стены, оставив после себя лишь головной убор. Подобравшись к месту смерти, он устремляет поникший взор вниз за стены.
Множество людей смотрят на стрелка. Все они безэмоционально наблюдают. Дрогнув, Карвер отходит назад, обратив взгляд на город, где кажется, всё отобразилось зеркально. Убрав орудия по местам, он двигается по стене в сторону башни. Дверь отпирается и оттуда выходит человек с пистолетом, который тут же открывает огонь на поражение. Поймав момент, наёмник уворачивается и метко стреляет в ответ. Бездыханное тело падает на камень. Майнбласт обращает внимание назад и видит трёх одинаковых мертвецов. Их лица прикрыты горящей тканью. Убрав тряпки, видит на каждом своё собственное лицо.
Глаза вновь открываются, они выпучены. Он видит тёплый свет, вызывающий только отвращение. В мыслях проскакивают желания избавиться от происходящего, но механизм уже запущен. Безумство порабощает, как порабощает агония, которая уже будто кипящая смола покрывает каждый миллиметр его бессмертного тела. Кровавые слёзы спускаются с лица, оставляя за собой живительный сок, который собирают крысоподобные чудовища. Вновь в яблоко впиваются крохотные зубы. Крик давит на стены, но всё возвращается назад, сдавливая сердце под прессом собственного выбора.