– П-пошел ты... – после чего совершается очередной мощный удар в нос. Стул опрокидывается назад, каналы звенят, и капитан, наклонившись к заключенному, улыбается.
– Даже понять не можешь, что ты ставишь себя в уязвимое положение – говорит зеленоглазому мужчине, лежащему на каменном полу и утопающему в поте и капельках крови, смешанных со слюнями и пылью. Светлые волосы приобрели бледный оттенок страдания и бедности.
– Где – кашляет и захлёбывается в собственной крови, то и дело о плюёт в сторону – парнишка? – кривится и выгорает, задумываясь о собственной кончине.
– Диалог у нас опять не задался. Здесь у тебя нет слов. Что ж. – Холодно произносит, а после глаза загораются хитростью или же безмерной пакостью, – знаешь таких существ как... "Тот, кто ищет путь не свой, любит сыр и глаз живой"? – Улыбается и, засмеявшись, ожидает ответа, важно взирая на страдальца.
– Не... – скалится от боли, – слышал.
– Мы поступим так. Я оставлю тебя здесь – в этой комнате. – Поставив вертикально заключённого. – И ты... – указав пальцем, – сделаешь выбор. – В сапфирах горит отчаяние и гнев, страшный ужас, медленно перерастающий в холодные решения, не имеющие гуманности. – Я дам тебе нож. – Коснувшись острия, из подушечки указательного пальца пошла кровь, которую тот размазывает о другой. Сделав глубокий вдох и посмотрев на потолок, качает головой и ударяет ножом в деревянный стол, на лице у него дрогнули мышцы, по виду можно сказать, что тот еле сдерживает ярость.
– Очередная угроза? – спрашивает заключенный. – Ты мне лучше скажи куда ты дел...
– Выбор! – Ударяет руками о стол, перебив заключённого, и облокачивается на них, смотрит точно в глаза своим пронзительным взором. Безумная улыбка растянулась на лице. – Они всегда ищут и находят глаза. – Смеётся, подойдя к закованному, медленно вручает ключ ему в ладони и шепчет на ухо, спрятанное за запутанными и лохматыми волосами. – Не думаю, что этот нож сможет избавить тебя от этих существ. Если только, ты можешь избавить себя от них. Прощай. Я думаю, ты меня больше... – заливается смехом, – никогда не увидишь. – Хватает письмо. Нож тут же летит в противоположную от избитого мужчины сторону. – Наслаждайся последними красками жизни – убирается из комнаты.
Вскоре слышится удивительно отвратительный шум, словно тысяча огромных тараканов носятся по своему гнезду. Звук закрывающейся двери кувалдой вбивает колья в высокомерие. За проёмом рявкает капитан и требует двигаться дальше, говоря, что Садрос больше не представляет интереса. Лик в ужасе оледенел.
Ключ входит в замочную скважину на кандалах и делает оборот, после чего звонко падают на каменный пол и рассыпаются, укладываясь в небольшие кучи металла. Садрос подбегает и хватает нож в панике, что лежал около двери, и в бегающих изумрудах скачут отчаянные идеи.
Открывается решетка, что стоит у нижней части стены, позади места, где сидел заключенный, и в отверстии появляются яркие огненные глаза, которых бесчисленное количество. Отчаянный, не долго думая, вонзает себе нож в глазное яблоко и заливается ужасающим криком, надрываясь и разрывая голосовые связки. Кровь стекает по его исхудалому телу, а орган зрения вскоре падает рядом с ним и растекается по холодным плитам. Сквозь все страдания он сталкивается с солнечным светом, падающим с потолка. Дрожащие ладони впивают орудие во второй зелёный глаз.
Существа, именуемые Эмлагаб'биларисами¹³, которые уже почти успели добраться до Слепца замирают, потеряв из вида человеческий взор. Каждое мелкое существо, походящее на крысу, теряет интерес и меркнет во тьме. Услышав отсутствие движений, сквозь забвение страха слышится смех и радость, которые никак не может утихнуть. Тогда открылась дверь и плачущий голос девушки молвит:
– Уходим, Каис... – Девушка не обладает зрением, её туманный взор чётко смотрит на полумёртвое тело, вокруг которого улеглись утихшие существа, капающиеся в грязи и геме. Она быстро заходит в комнату и нащупывает на поясе бинты, достав их, та перевязывает глаза, умирающему и ничего не понимающему мужчине, который то и дело хихикает. В потоках собственного безумия, мученик понимает, что жизнь продолжается. Подняв Садроса, неизвестная вытаскивает раненого из помещения, оставляя комнату ужаса позади.
_______________
Эвануит¹² – Одно из проявлений нарушенного стихийного баланса.
Эмлагаб'биларис ¹³ – "Эмлаг" – поедающий, "Аб'биларис" – глаза. Существа с удивительным зрением, которое позволяет видеть только орган зрения в окружающей среде. Природа существ непонятна, но они хороший способ заставить человека исчезнуть или покалечить.
Глава III – Последние Капли Человечности
Проходя по коридору, трое спешно направляются к выходу, стараясь покинуть таинственный дом. В конце коридора лестница вниз. Оглядываясь и заглядывая в каждую комнату на пути, двигаются. Спуск вниз.
– Сюда – говорит Олаф и выходит вперёд. Машет рукой и подходит к двери, которая точно ведёт на улицу, где веселятся и радуются люди, их счастье просачивается сквозь толстые стены и окна, омрачая внутреннее переполненное тревогой помещение.
– Стой – шепчет Карвер. Его взор немного хмурится, брови напрягаются, а зрак застывает, всматриваясь в забитые трещинки и щели на полу. – Что-то здесь не так, – жестом подзывает к себе Кислого. Пару шагов назад в обратном направлении. Медленно и аккуратно ступает, специально создавая стук тяжелой обуви по безобразной поверхности.
– Здесь... – удивляется Мираэтта. – Подвал? – подходит к стрелку и осматривает пол, наклонившись, всматривается меж досок, которыми устелена просторная комната. – Я ничего не вижу. Тем более... он очень грязный. – Сидит на коленях. Белоснежные ладони с тонкими длинными пальцами легли на колени, поднимает голову на Карвера. Немного смутившись и стараясь не подавать виду, отворачивается в сторону, немного покраснев, ведь в её голове застыли образы обнажённого торса Майнбласта. – Думаю... Кхм... Я... Дума... – Слова Гильдры перебивают выстрелы, сотрясающие своим грохотом стены и барабанные перепонки каждого, кроме владельца орудия. Щепки летят в разные стороны, взор стрелка нахмурен. Из дула выходит приятно едкий дым пороха, который глубоко в себя вдыхает вояка.
– Вот, сука... – возникает Олаф, держа уши закрытыми. – Что ты, мать твою, делаешь? – Карвер молча перезаряжается, смотря на своих напарников, тот не хочет раскрывать все карты сразу. С потолка сыплется пыль, а некоторые бокалы и чаши, аккуратно выставленные на полках в баре, падают, так как старая деревянная платформа с посудой не выдерживает такого мощного резонанса. Дом походит на заброшенный. И только последние несколько дней в нём проживали люди, о чем говорят пыльные полки и отсутствие некоторой утвари. Безжизненное здание, которое необходимо обживать минимум месяц.