– Это только начало.
Глава 42
У Джека Фрэнкуотерса не было причин беспокоиться, и уж тем более не доверять брату. За годы, проведенные вместе, как бы странно это ни выглядело со стороны, они научились ладить друг с другом как заключенные, запертые в одной камере пожизненно: даже если тебе что-то не нравится, придется с этим жить и договариваться, иначе совместное существование быстро превратится в ад.
К тридцати пяти годам они существенно укрепили личное финансовое положение отчасти благодаря профессиональному спорту и выигрышам на коммерческих турнирах по теннису, где они в паре с Дэйвом показывали отличную игру, вызывая приливы эротических фантазий как у женской, так и у мужской части болельщиков отчасти, как это ни странно, благодаря легко увлекающейся натуре Дэйва, который (да простит ему святой Антоний Падуанский из Сан-Антонио, откуда они были родом) не мог пропустить ни одной юбки младше пятидесяти, хотя это никак не приводило к изменению статуса их семейного положения.
После тридцати, они, кажется, вообще смирились и с холостяцким статусом, и друг с другом. За триста лет до нашей эры Аристотель описывал подобные отношения: «Те, кто желает добра своим друзьям и делает ради них все, есть самые настоящие друзья, ибо каждый любит другого за то, что он есть, а не за случайные качества». В английском языке появилось слово, как нельзя более точно выражающее такую связь: «броманс», иначе говоря, «брат плюс роман», безо всякого сексуального подтекста, который только и ждет сующая не в свои дела нос журналистская братия и перегретая скандалами публика. Термин придумал их хороший друг, именно друг и ничего больше, редактор скейтбордистского журнала «Big brother» Ричард Керр, за что лично Джек был ему благодарен.
Ричард как-то сказал им на открытии новой суперсовременной площадки для скейтов (куда их пригласили в качестве звезд тенниса):
– Парни, послушайте, никто не знает, как это происходит, многие думают невесть что про наши, и, особенно ваши задницы, но вы точно знаете, что задница, – это просто часть тела, на которой сидят, ничего больше. Чтобы там они не говорили. – Он помахал толстому лысоватому корреспонденту Лос-Анджелес Таймс Рику Перегрино, который был геем. – В конце концов, каждый сам выбирает, куда ее пристроить.
Тут к Дэйву подошла длинноногая девица в легком платьице (без бюстгальтера, термометр в Лос-Анджелесе застыл на отметке +37) и, к ее вящему удивлению не только не фыркнул, но развернулся спиной к брату и принялся охаживать собеседницу.
– Вот об этом я и говорю, – подытожил Ричард.
Словом, хороший тыл в виде братской взаимовыручки, которой они научились, будучи воспитаны папашей-сержантом, контуженным во вьетнамской компании, с одной стороны, помогал выживать в мире большого бизнеса, предательства и разгула Содома с Гоморрой, с другой – являлся предметом охоты папарацци всей мировой желтой прессы.
И теперь, сидя в просторном офисе на Сорок второй улице в центре Манхэттена, Джек таращился в экран и не мог понять, что он видит перед собой, – шутку, дикий розыгрыш, или жестокую реальность.
Дрожащими руками он плеснул в стакан виски, выпил его залпом, налил снова, в полном молчании еще раз отмотал видеозапись, присланную ему полчаса назад фейковым аккаунтом в социальной сети.
Предыдущий день прошел прекрасно, даже более – он не ожидал, что покупка криптовалюты, теоретически изученная вдоль и поперек сотни раз, пройдет как по маслу. Первая сделка на двадцать тысяч долларов с утра, потом еще на тридцать после обеда – прошли без сучка и задоринки, итого оборот за сутки составил пятьдесят тысяч. Для начала совсем неплохо. По сути, необходимость присутствия Дэйва в Токио отпала, он мог возвращаться домой с чувством фермера, хорошо вспахавшего кукурузное поле.
Братья решили придерживаться выбранной стратегии – покупать небольшими партиями, пока не вырастут обороты рынка в целом, иначе в одно мгновение мог возникнуть ажиотажный спрос, который приведет к резкому росту курсов.
По его спине полз отвратительный холодок, ноги онемели, язык, вечно неугомонный, готовый высказать острое словцо всякому и по любому поводу вдруг онемел, прирос к небу.
Камера на видеозаписи снимает сверху, качество ее откровенно плохое, но все же его хватает, чтобы понять детали происходящего. Джек различает знакомое лицо, которое видит каждый день – вот уже тридцать пять лет. Обладатель этого лица никогда, ни разу за все время не сказал ему неправду. Даже в тот раз, когда грянул гром и адские языки пламени разверзлись прямо перед их ошарашенными лицами, да-да, когда Дэйв профукал ноутбук с делом всей их жизни, тогда он, хоть и не без труда, отворачивая глаза, после третьего стакана виски для храбрости, признался, что Энн Лесковски была слишком красива, он не смог ее пропустить.