С момента получения компрометирующего видео никто не звонил, не писал, требования не поступали, премьер-министр Японии Наото Кан не обвинил американцев в эскалации преступности и даже японское информационное агентство «Киодо Цусин» молчало, что, по большому счету, означало одно – убийство тщательно скрыли (если это все не театральная постановка), а запись, которую прислали ему в социальной сети, гласности пока не предавали. В противном случае, он посмотрел на время, – глубоко за полночь, сегодня утром лучше не просыпаться.
Каково сейчас брату и что заставило его пойти на столь отчаянный шаг, – размышлял Джек, вглядываясь в черноту монитора ноутбука. Джек исходил из того, что толкнуло бы его самого на такой поступок. Одно из двух: либо угроза жизни, либо… второго «либо» не существовало.
Джек закрыл крышку ноутбука, взял мобильный телефон, задумался на несколько секунд, потом набрал номер.
– Сэм? Ты не спишь?
В трубке послышалось ворчание.
– Это имеет какое-то значение?
Джек посмотрел на плюшевого медвежонка, которого Дэйв зачем-то приволок из дома. Тот стоял на подоконнике и смотрел вниз. В его взгляде из двух черных пуговок сквозило пугающее одиночество и обреченность.
– Срочно приезжай. Кажется, у нас проблемы.
Глава 43
Утром понедельника все телевизионные каналы наперебой сообщали о чудовищном по наглости преступлении в стенах Государственной думы, корреспонденты сперва говорили – «в одном из кабинетов», умалчивая, в каком именно. Кто бы мог подумать, вещали они, пытаясь перекричать плотный поток машин на Охотном Ряду, что здесь, в сердце государственной власти, может произойти нечто подобное.
Следственный комитет возбудил уголовное дело по статьям «Посягательство на жизнь государственного деятеля», «Покушение на убийство двух и более лиц» и «Незаконный оборот оружия», в телевизоре выступал очередной депутат, вспоминавший погибшего как истинного патриота, заботившегося о финансовой безопасности россиян.
Ларин сидел в кабинете директора школы, за длинным столом для совещаний, где присутствовали еще пятнадцать учителей.
Эльвира Анатольевна в элегантном перламутровом костюме с золотой бабочкой-брошью раздавала указания на предстоящую неделю, это ей давалось легко, слова так и слетали с ее тонких ярко накрашенных губ.
– Элла Георгиевна, вы же еще не прошли переаттестацию, и не пройдете, если на факультативах будете вспоминать СССР, которого давно нет, все уже по-другому, понимаете?
Географичка кивала, но понять ей было тяжело, родом из СССР, она часто приводила ту страну в пример нынешней и на нее стали поступать жалобы от родителей.
– Но ведь… – попыталась вставить она реплику.
– Никаких ведь! Есть официальные учебники, строго по ним вести уроки и факультативы. Это всех касается. Ясно?
Глядя перед собой в стол, как на трудном, невыученном уроке, учителя закивали.
– Вас, Ларин, это тоже касается. Что за самодеятельность вы развели на алгебре в одиннадцатом «А»? Мне прислали видеозапись урока, где вы, простите, что вообще говорите? Какая-то Византия, генералы… потом этот, как его… евнух… – она замерла, красная от гнева, – играть на публику Эльвире Анатольевне удавалось великолепно – все как один взоры, оторвавшись от неинтересных столов, устремились к ней. Словно в лучах софитов она купалась в настороженном внимании не слишком благодарных, и явно напуганных зрителей.
– Евнух! Прошу это услышать всех присутствующих. На уроке алгебры в одиннадцатом классе. Вы бы еще им порно показали! Детям, которые… – она сбилась, подыскивая слово, а учителя, каждый сам про себя, ехидно подумал, – как же она их назовет? – …которые, еще совсем дети, невинные и чистые! Не то что некоторые педагоги, простите. Ларин! Дмитрий Сергеевич! Как же так можно?!
А в это время, включенный телевизор чуть левее над ее плечом продолжал вещать об утреннем преступлении, всколыхнувшем всю страну; Дмитрий смотрел сквозь директрису, стараясь не пропустить ни слова. По правде говоря, он даже не слышал звеневший от гнева голос Песчинской.
«Туалет был закрыт после обеда на ремонт, – говорил степенный мужчина в сером костюме. – Мы только вечером его открыли и там… Что касается возможных версий, это дело следствия, но, несомненно, это связано с профессиональной деятельностью погибшего».
– Ларин! Вы меня слышите?