Под картой, взгромоздясь на диван с ногами, полулежал невероятно худой, лысый парень. Одна его рука чем-то была перемотана, другой он держал шприц на изготовку. Голова и остальные части его тела хаотично подергивались, вздрагивали, причем одновременно, как будто через него короткими импульсами пропускали электрический ток. Возле ног лежала приоткрытая серая сумка – Ларин не мог поклясться, но ему показалось, что сверху торчит пачка денег.
Все его существо наполнилось жгучей, беспредельной ненавистью. Какой-то урод изо дня в день промышляет грабежом, срывая сумки у нерасторопных граждан, а никому дела нет. Если бы не Скоков…
– Он там, – сквозь зубы сказал Ларин. – И сумка, кажется, тоже.
Скоков кивнул.
– Ну а где ему быть. Он тут живет, можно сказать. Пойдем, заберем сумку, и дело с концом. Только без рукоприкладства.
– Я просто заберу свои деньги, – сказал Ларин.
– Да, ты просто заберешь деньги, – Скоков глянул в отверстие в стене вслед за Лариным. – Да он обдолбанный уже. Смотри аккуратнее, если герыч еще не подействовал он может быть агрессив…
Но Ларин ничего не слышал. Широким шагом он направился к другой стороне подстанции, на ходу размышляя, что будет делать. Конечно, бить не стоит, да и сможет ли? Последний раз он дрался в армии двадцать лет назад. Но если придется…
Он вошел в дверь, она открывалась вовнутрь – хлипкая конструкция из ДСП, с выдранным наполовину куском фанеры, торчащими гвоздями и ручкой, обмотанной черной липкой изолентой.
Дверца хлопнула по стене.
Парень на диване резко обернулся. Шприц выпал из руки, на лице застыла удивленная гримаса.
– Какого хрена? – пробормотал он, но Ларин уже подходил, не заметив впотьмах, как лысый вытянул из кармана черной куртки отвертку с длинным блестящим стержнем.
– Берегись, – крикнул Скоков. Ларин инстинктивно отпрянул. Отвертка прошла в паре сантиметров от живота. Каким-то краем сознания Ларин понял, что молниеносное движение чуть не лишило его жизни, и в следующий раз парень не промахнется. Для наркомана он обладал удивительным проворством. Мгновения хватило, чтобы сделать новый замах, и в ту секунду, когда острие должно было вонзиться Ларину в сердце, тяжелый камень, вынырнувший из тьмы, раскроил наркоману череп.
Раздался звук, похожий на треск переспелого арбуза, глаза лысого потухли, рука ослабла, отвертка по инерции, лишенная силы удара, слегка скользнула по куртке Ларина, оставив на ней длинную светлую борозду.
Наркоман завалился на диван, лицом в смятую сумку Ларина. Из его головы вытекала кровь вместе с мозгами.
«Испортил, гад, сумку», – подумал Ларин.
Он оттолкнул тело, чтобы кровь не залила деньги и труп съехал с дивана на грязный вытоптанный пол, отвратительно воняющий мочой, смешанной с мазутом и трансформаторным маслом.
Глава 9
Они застыли друг против друга. Сидящий на краешке замусоленного дивана Ларин и Скоков с расширившимися зрачками, в руке он продолжал держать осколок белого кирпича, край которого окрасился в цвет кисло-сладкого кетчупа.
Между ними, не подавая признаков жизни, лежало тело Поляка. Неестественно изогнутая рука продолжала удерживать шприц, который воткнулся иглой в земельный пол. Ларин не видел лица парня, и не хотел его видеть, раздробленный затылок красноречиво свидетельствовал, что в этой жизни любой кайф для него закончился: в данном случае даже не требовался диплом судмедэксперта, чтобы сделать вывод о его состоянии. Труп.
– Чувак, – сказал Скоков, – кажется, я попал…
– Это самооборона, – сказал Ларин, тяжело дыша. – Тебе ничего не будет.
Скоков покосился на покачивающуюся фанерную дверцу, висящую теперь на одной петле.
– Какая самооборона? Я треснул его по башке… Боже…
– Он чуть не убил меня отверткой. Ты спас мне жизнь, Скоков.
– Тебе легко говорить, – я спас тебе жизнь, допрашивать будут меня. Знаешь, как они это делают? Давно ты был на допросе?
Ларин поежился. Стыдно признаться, он ни разу не попадал в полицейский участок. Его никогда не задерживали и за всю жизнь не проверяли документы, но, как и любой добропорядочный гражданин, он слышал об ужасах, происходящих по ту сторону окон с решетками.
Они смотрели друг на друга в темном, закрытом со всех сторон блоке бывшей распределительной подстанции и не могли решить – до какого предела они могут быть друг с другом откровенны. Если они примут решение, но потом кто-то из них решит предать, пострадают оба. Они вдвоем могут сесть за убийство, плюс ко всему прочему, тут пахнет наркотиками, что является отягчающим обстоятельством.