«Объект вошел», – доложила рация.
Альберт Константинович не питал чрезмерных иллюзий. Чтобы получить доступ к мировым кредитным рынкам, требовалось идти на оправданный риск.
По площади прохаживались горожане, чуть правее резиденции размещался элитный теннисный центр, где он любил размяться по утрам и после тяжелого рабочего дня.
Но как? – он не мог этого понять, снова и снова просматривая папку с надписью: «Дело 303». Как школьный учитель может финансировать строительство атомной станции в Беларуси?
Ошибка, казус, подвох, недоразумение – исключались. Спецслужбы десятки раз проверили этого человека. Изучили его подноготную, счета, переводы, перерыли частную жизнь от рождения до сегодняшнего дня. Они знали, чем он болел в двадцать лет назад и что ел на завтрак сегодня в гостинице. Однако, никакой информации, которая намекала бы на его связь с зарубежными правительствами, фондами или спецслужбами не нашли, как ни старались.
По сути, он появился из ниоткуда в тот момент, когда атомный проект медленно, но верно шел ко дну, обещая всем, кто в нем участвовал, тяжелые, позорные отставки. Альберт Константинович как идейный вдохновитель, инициатор возведения атомного комплекса, справедливо считал, что столь крупное строительство, во-первых, расшевелит экономику страны, во-вторых, создаст надежный энергетический щит, гарантируя отечественной промышленности дешевое электричество и громадную фору производителям на мировых рынках.
К моменту, когда конструкторская документация прошла экспертизу в Международном агентстве по атомной энергии, выяснилось, что стройку никто не хочет финансировать. Евросоюз крайне нервно отреагировал на выбор места для строительства у самой границы, считая риск возведения чрезмерным. Таким образом, отпали европейские инвесторы, давшие предварительное согласие на ранних этапах. Любой банкир мечтает пристроить пару миллиардов в хороший проект, да еще и под гарантии государства, но… санкции.
Разведка Европы работала великолепно. Малейшее подозрение в финансировании запрещенных проектов грозило конфискацией средств, анафемой, а то и тюремным сроком. Американцы рады бы помочь, но боялись новых мер против крупных интернет-гигантов, погрязших в миллиардных европейских штрафах.
Оставался Восток. Но и там, похоже, дела обстояли не слишком радужно: не оправившись от свержения Муаммара Каддафи, цементировавшего железным авторитетом неустойчивый нефтяной регион, шейхи с опаской вкладывали деньги в рискованные проекты. Наступили неспокойные времена.
Куда проще купить бриллиантовое месторождение где-нибудь в Танзании и не беспокоиться, что уик-энд на Лазурном берегу придется отложить до лучших времен по причине аннулирования шенгенской визы.
«Объект на месте», – прошипела рация.
Альберт Константинович Рюмин закрыл папку.
Он подумал, что во время работы в разведке такого, пожалуй, не случалось ни разу. Чтобы один, никому не известный человек переплюнул по финансовым возможностям целое государство и при этом оставался в тени. Он не основатель всемирно известной социальной сети, не китайский торговый магнат, не финансовый воротила с Уолл-Стрит и даже не ловкий мошенник, ему просто неоткуда взять настолько огромные деньги!
Конечно, периодически на финансовом рынке случались странные вещи, разведка докладывала о подобных событиях более-менее постоянно. Например, до сих пор неизвестно, как банкир из Швейцарии Жером Кервьель смог за несколько дней потерять шесть миллиардов долларов, а его американский коллега – почти девять. Девять миллиардов долларов! Эти деньги так и не были найдены, они растворились в воздухе.
На специальном совещании правительства, которое состоялось тремя днями ранее, обсуждали саму абсурдность создавшейся ситуации. Присутствовал глава Национального банка Симонов, глава разведки Третьяк и Альберт Рюмин, секретарь Совета Безопасности, по совместительству глава Администрации Президента.
Третьяк сказал:
– По данным разведки, он абсолютно чист. На него нет ничего, кроме того, что записано в трудовой книжке. Служил в армии шифровальщиком. Некоторое время торговал на Черкизовском рынке аудиокассетами с записями зарубежных групп, неожиданно бросил бизнес, скорее всего, из-за прессинга бандитских структур и после окончания остался работать младшим научным сотрудником в Математическом институте имени Стеклова в Москве. Преподавал четыре года, но, провалив защиту кандидатской диссертации, со скандалом уволился. Работу продолжил в средней школе Москвы. Взяток не берет. Жена, двое детей. Увлекается бегом, историей.