— Ох… спасибо.
— Я такие в рекламе видел. Правда на тебе они смотрятся гораздо лучше, чем на Кейт Мосс.
Вау.
Сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не зааплодировать стоя. Вот человек, умеет делать комплименты. И никаких гвардейцев. Берите пример, Тимур Иванович!
— А ты с майором пришла? — кивает бармен в сторону входной двери.
— Да, я тоже в полиции работаю. У нас типа… корпоративка.
— Вот как, — улыбается Кирилл ещё шире.
— Угу, — краснею.
Не знаю, что со мной происходит, но он словно красивее с каждой минутой становится. Это всё алкоголь, наверное.
— Это хорошо, а то я подумал, что вы вместе…
— Нет. Ты чего? Где я, — выпячиваю грудь, — и где он? — Морщусь.
Проговариваю с иронией, но бармен почему-то понимающе кивает:
— Ну да…
От смущения увожу взгляд ему за спину и рассматриваю этикетки на бутылках, пока не чувствую противный, сладкий аромат рядом.
Ну не духи, а стойкий освежитель воздуха «Гималайская роза».
— А где твой начальник? — нагло спрашивает блондинка.
Бойцов уже и о том, кем мы друг другу приходимся, рассказал?
— В туалете, — отвечаю, медленно поворачиваясь к ней.
На не тронутом интеллектом лице вдруг загорается хищнический интерес. Посматривая назад, девица начинает подниматься со стула. Грудь колышется, как желе, пытаясь выскочить из выреза прямо перед моим лицом.
А меня вдруг такая злость берет. Свободный он. Посмотрите-ка. Номер телефонов на салфетках собирает.
Мужлан!..
Улыбаюсь хитро.
— Искренне не советую туда идти, — чирикаю ангельски, кивая в сторону.
— Что? — морщится она, зависая на полпути. — Вы о чем?
Склоняюсь над её ухом.
— У майора сильнейший приступ. Синдром раздраженного кишечника.
— Это как?
Вишневые губы кривятся. Кажется, Сисяо заглотили наживку. Наивные.
— Это очень неприятно, поверьте, — продолжаю нагнетать и морщу носик. — Майор и с задержания вот так может сбежать, и с допроса. Это болезнь понимаете, она не выбирает время и место.
С искренним, дичайшим сожалением мотаю головой. И приложив руку к груди сочиняю дальше:
— В отделении даже табличку в женском туалете с «Ж» на «Б» сменили, чтоб всегда свободно было. Теперь вот в мужской хожу. Но мы всё понимаем, как можем его поддерживаем. Нам-то ведь с Бойцовым сексом не заниматься. Правда?..
— Ну, пипец, блин, — дует губы. — Нормальные мужики все вымерли, что ли? То женат, то, извиняюсь, по туалетам бегает.
С победным взглядом провожаю удаляющуюся спину.
Поднимаю руку и взбиваю волосы пальцами, соблазнительно выгибаюсь в талии.
Черт.
Откуда эта манкость во мне? А приятное томление в груди и там… внизу? Неужели так сцена в уборной подействовала?
Не надо было пить!
— А ты коварная, — восхищенно выговаривает Кирилл.
— Валерия Завьялова, — подаю ему свою руку.
— Кирилл… Завьялов.
Округляю глаза от удивления.
— Да ладно? — подозрительно спрашиваю.
Парень галантно встречает мою руку и склоняется для того, чтобы одарить её поцелуем.
— Могу и паспорт показать, находчивая.
— Ладно, не надо.
Снова озираюсь.
Куда там майор запропастился?.. Неровен час, а опасение моей бабули, что у меня слишком «тяжелый» язык, сбудется.
— Ты меня не сдавай, — киваю я на опустевший рядом стул.
Кирилл усмехается.
— Только если телефончик оставишь.
— Оставлю, — вздыхаю. — Куда ж тебя теперь девать? Правда, можно просто… убить, — задумчиво смотрю, как мой однофамилец теряет дар речи, и тут же пьяно хихикаю. — Да шучу я. Записывай.
Жду, пока он достанет телефон.
— Восемь — девятьсот…
— Восемь — девятьсот, — повторяет Кирилл.
— Четыреста три
— Четыреста три…
— Сопли оботри, блядь, — слышу я сзади недовольный голос Бойцова. — Воды минеральной дай мне.
Шею опаляет горячее дыхание, от которого я, кажется, дымиться начинаю.
Кирилл усмехается, откладывает блокнот и захватывает пластиковую бутылку с прилавка. Перед моим лицом на стойке появляются две сотки.
— Поехали. Сказал ведь, в коридоре жди. — Гремит Тимур.
Пожимаю плечами, вскакивая с места. С непривычки шатает, но крепкая рука не дает упасть. С силой обхватив мою ладонь, Бойцов тащит меня к выходу. У вешалки кидает куртку.
— Вам нездоровится? — спрашиваю виновато. Закусываю губу.
Лера! Лера! Говорила ведь бабуля…
— Заткнись и застегнись, Завьялова, — грубо приказывает майор.
Самодур!
На улице пахнет ранней весной. Ёжусь от холода, который пробирается под одежды и кусается. Тело дрожит. Или это так похмелье начинается.