— Очень. Особенно когда смущаешься. Как сейчас. Перед этим…
Боже. Заткни этого мужчину, а?..
Вздрагиваю от прикосновения влажного языка.
Ну, хотя бы так…
Заслоняю лицо ладонями и окунаюсь в восхитительный, чувственный водоворот. Интуитивно выгибаюсь навстречу мужчине. Раскрываюсь.
— Хорошо?
— Так… так се-бе, — рвано отвечаю и получаю отчетливый шлепок. — Ай, блин.
Смеюсь недолго, потому что мой майор добавляет к языку пальцы. Ласково вводит во влагалище сначала один, затем подключает второй.
— Хорошо, Тим… — Признаюсь, путая пальцы в коротком «ежике» на затылке. — Просто чудесно.
Головой от удовольствия повторяю движения горячего языка. Сначала Тимур кружит им хаотично, словно хочет найти источник наслаждения, как скрытый родник. А когда находит и мои ноги начинают мерно подрагивать, сосредотачивается на одном темпе.
Это… просто охренеть как чудесно!..
Оттягиваю его за волосы, пытаюсь отползти. Безотчётно, потому что сознание сбивается. Тимур крепко держит, не отпускает. Всё рациональное и скучное — то, что мы в данный момент находимся здесь из-за службы, и то, как всё будет потом, при свете дня — отправляется на второй план. Мозг выдает только одну мысль, трансформирующуюся в хриплую фразу:
— Не останавливайся. Пожалуйста, только не останавливайся.
Тимур сдавливает распахнутые бедра, как бы давая понять, что останавливаться и вовсе не намерен. Это вообще не в природе Бойцова. Он прет напролом всегда и везде.
Жар внизу живота нарастает, накатывает размытыми волнами. Вырываю левую ногу из захвата и прохожусь ступней по вздутым мышцам на широкой спине. Всё, потому что мне тоже хочется его потрогать.
Хотя бы так.
Оргазм от его языка действительно отличается от того, что я четыре раза испытывала ночью. Он ярче. Он объемнее.
Мощнее в десятки тысяч раз и будто продолжительнее.
И мокрее, блин.
Через плотный белый туман и марево в голове, слышу, как Бойцов рвёт упаковку презерватива. Приоткрыв веки, прищуриваюсь и сканирую мужчину. Покрасневшие, горящие глаза, сжатые скулы, влажные губы. Вспыхиваю, вспоминая, от чего именно они влажные.
— Иди ко мне, рыжая, — бурчит, нависая сверху.
Обнимаю тяжело дышащего майора сразу всеми конечностями, совсем как австралийская коала — ствол дерева. Запрокидываю голову от наслаждения, как только чувствую раскаленный член внутри.
Тимур трахает размашисто и жадно. Варварски целует шею, сминает грудь. Перестает быть джентльменом, если он вообще знает, как им быть. Мне кажется, в этом мужчине столько первобытного, что даже ментальный джентльмен бы сбежал, роняя тапки.
Мир расходится на наши всхлипы, вздохи и влажные звуки.
Совершив последний удар бедрами, тяжелое тело замирает. Замечаю, как дергается кадык и меняется цвет темных глаз.
Оргазм Бойцова такой же, как он сам. Резкий и обстоятельный. Перевернувшись, растекаюсь по широкой, твердой груди и приподнявшись, нежно целую его в губы. Вспыхиваю, ощущая на них необычный привкус.
— Спасибо, — шепчу, укладываясь на плечо.
— Старость, — усмехается Бойцов, тяжело дыша. — Даже на тройку приходится постараться.
Отпускаю смешок, понимая, как обидела его своими словами тогда, возле усадьбы Лымарских.
— Я на тебя злилась, — признаюсь доверчиво. — Поэтому нагрубила…
— Да понял, — кивает.
Мы ещё около часа пытаемся поспать, а потом по очереди принимаем душ и одеваемся. Для меня такое тесное общение с мужчиной впервые, поэтому смущаюсь, а Тимур ведет себя как ни в чем ни бывало.
Это вызывает странное ощущение, вроде легкой ревности.
Вооружившись обновленным списком гостей, проходимся по нему еще раз, делая отметки в телефонах. На одной из многочисленных фамилий Тимур меняется в лице, но тут же, когда я это замечаю и спрашиваю в чем дело, отшучивается, что не выспался из-за меня же.
В саду сегодня оказывается гораздо оживленнее, чем было вчера. Повсюду снуют официанты, накрывающие столы, и разнорабочие, устанавливающие декорации. Масштабность праздника, задуманного Риммой Викторовной, впечатляет.
Тимур озирается, словно кого-то ищет в толпе, а потом его локоть становится каменным. Коротко мне кивнув, уходит.
Сложив руки на груди, наблюдаю, как он удаляется к одной из пар, вероятно, из только что приехавших на праздник. Бойцов пожимает руку седоватому, представительному мужчине лет пятидесяти и отзывает в сторону его спутницу — молодую, стройную блондинку.
Приглядевшись, замираю, потому что узнаю в ней бывшую жену майора, фотографию которой он так бережно хранит в солнцезащитном козырьке своего автомобиля.