Бойцов нахмуривается. Недоволен, но виду не подает.
Осматриваю рельеф впалого живота, узкую дорожку из волос, уходящую в развороченную ширинку, с которой я немного покуролесила.
Вообще, мой начальник сейчас выглядит как кот, который наелся сметаны до отвала, и ему просто лень отгонять надоедливую муху. А я… скорее даже комар, потому что в прямом смысле слова присасываюсь к самым симпатичным частям сильного мужского тела.
Мне нравится его касаться. Нравится заниматься с этим мужчиной сексом.
Да блин. Его член — просто произведение искусства. Горячий, твердый, но с безумно нежной, полупрозрачной кожей. За него и автограф КиШа не жалко. Вот серьезно.
А секс, оказывается, может быть охрененным. Какая из меня феминистка, черт возьми? Я без этого больше жить не собираюсь. Хочется сказать, что без Бойцова тоже, но пока стесняюсь даже себе признаваться в подобном желании.
Я вообще мало понимаю, что сейчас происходит.
Мы просто работаем работу и просто трахаемся. Не знаю, существует ли в заумной психологической классификации отношений между мужчиной и женщиной что-то подходящее для нас с майором?.. Думаю, вряд ли.
— Что тебе рассказать, Лер?
Поднимаю глаза и любуюсь красивым, волевым профилем. Прикрытые веки с темными ресницами подрагивают, а мужские, резко очерченные губы озаряет ленивая улыбка.
— Про свою бывшую… про Алёну. Расскажи.
— А что тут рассказывать? — легко отвечает Тимур. — Познакомились. Повстречались. Поженились. Потом еще раз познакомились, уже поближе… и развелись. История стара как мир.
— Хм… Я считала, что вы, товарищ бравый майор, — кружу указательным пальцем в районе пупка на стальном прессе, наслаждаясь тем, как от моего прикосновения рождается рой мурашек. — Считала, что вы разбираетесь в людях?
Хриплый смех звучит так сексуально, что я невольно сжимаю ноги и пытаюсь унять зуд внизу живота.
— То люди, а то — женщины, — с иронией выдает он.
Лыбится. Точно знает, что сейчас будет «файер». А я ведусь, конечно.
— Эй…
Бью кулачком в каменную грудь, Тимур сразу же ловит мою руку и умиротворенно целует раскрытую ладонь. Каждый пальчик. По одному. Нежно и собственнически.
На заднем сидении выданной нам «Короллы», куда мы в итоге перебрались, довольно тесновато, но в сочетании с Бойцовым мне нравится именно когда так — тесно. В одной постели, в машине. Да хоть в гробу, блин. Не дай бог, конечно.
— Вот ты значит какого о нас, о женщинах, мнения? — спрашиваю с напускной обидой. — Если я «фенистилка», то ты — фетишист!
— Прям-таки фетишист? — он опять смеется. — Может, шовинист?
— Блин, точно, — легко исправляюсь. — У меня в голове такая легкость, словарь Даля немного потрясло и буквы рассыпались. Путаюсь.
— Надо почаще трясти твой словарь своей кочергой. Глупенькой ты мне нравишься больше.
— Не мой, а Даля. Кто бы сомневался про глупенькую? Но спасибо, Тимур Иванович, — вздыхаю. — За комплимент.
— Давай одеваться, Лер. Пора возвращаться.
Коротко вздохнув, кидаю еще один взгляд на его ширинку. После моих манипуляций с пупком она снова смотрится… хмм… приподнятой и радостной, но в отличие от меня, Бойцов подключает рассудок и безжалостно застегивает металлические пуговицы.
— Так что с Алёной? — спрашиваю, как бы между прочим, застегивая манжеты на своей рубашке.
— Это скучно, Рыжик. Когда мы познакомились с Алёной, я только-только капитана получил. Сошлись мы на фоне… не знаю, как сказать. На фоне секса, что ли. Оказалось, что тупо трахаться как кролики было гораздо веселее серьезной семейной жизни, в которой надо подстраиваться под все женские хотелки и стараться соответствовать.
— Соответствовать её отцу? — догадываюсь.
— Да нет. Наш конфликт на удивление не касался сословных предрассудков.
— Тогда я не понимаю…
— А что тут не понимать? Ты ведь знаешь особенности нашей службы.
Приподнявшись, приставляю руку к голове и скандирую:
— В зной и в холод, в дожди и туманы,
В час, когда вам опасность грозит,
На почетном посту постоянно,
Полицейский России стоит.
— К пустой голове руку не прикладывают, — недовольно выговаривает Бойцов. — Зеленая ты еще, Лерка.
Его голос звучит так ласково, что я одновременно млею и расплываюсь в улыбке.
— Ты специально меняешь тему? — опомнившись, складываю руки на груди. — Что было дальше?
— Дальше — больше. Скандалы, интриги, расследования. Как апофеоз — вынос мозга и позор на всё отделение, потому что моя супруга подумала, что секретарь Бориса Николаевича — моя любовница.