Как только оркестр замолкает, оставляет ее на танцполе и направляется ко мне.
— Я плохо себя чувствую, — произношу намеренно громко. — Можешь проводить меня в комнату?
— Да, конечно, — тут же кивает он.
Кровь мгновенно отливает от мужского лица, и Бойцов снова становится собой. До своей комнаты мы добираемся без приключений. В коридорах замка пусто, так как все должны присутствовать на торжественном вечере.
— Теперь понимаю, почему раньше мужики в тридцать пять умирали, — ворчит Тимур, скидывая камзол и расстегивая рубашку из тонкой ткани.
— Почему? — смеясь, пытаюсь ухватиться за шнуровку сзади.
— Потому что тридцать три года из них они жили в узких колготках, — кивает на свои ноги.
Посмеиваясь и переговариваясь, переодеваемся и вызываем горничную, чтобы передать арендованные костюмы и украшения.
— Все в порядке? — интересуюсь у Тимура, потому что затем он отстраненно уставляется в телефон.
Нервничаю. Заламываю пальцы.
До разговора с Аленой майор был другой. Более внимательный, что ли. Сейчас будто весь в своих мыслях и грустный.
— Конечно, — кивает он и резко поднимается с места, убирая телефон в карман джинсов. — Пойду пройдусь. Как и договаривались.
Молча киваю и отправляюсь в ванную комнату. Там быстро умываюсь, принимаю душ и переодеваюсь в уютную пижаму, состоящую из майки и шортов. Едва голова касается подушки, проваливаюсь в сон. Прошлая ночь и события сегодняшнего дня, оказывается, изрядно меня вымотали.
Кажется, не проходит и пяти минут, но, открыв глаза, вздрагиваю от страшной темноты. Проверяю время на экране мобильного. Почти полночь.
Поспешно бью ладонью по соседней половине кровати.
Никого.
Вскакиваю с места и проверяю вещи. Всё так же, как было, когда я засыпала, значит, Бойцов не возвращался. Он хотел наведаться к Римме Харисовне. Торжественный бал явно закончен, все свечи уже давно прогорели. Тимур должен быть здесь. Но его нет…
Нацепив джинсы, кофту и тапки, выскальзываю в коридор и озираюсь по сторонам. Стараясь двигаться по стеночке, добираюсь до окна и выглядываю в сад.
Пусто.
Сбегаю по широкой, лакированной лестнице и иду туда, где предположительно располагается комната хозяйки. Узкий пустой коридор сменяется небольшим холлом, а затем снова возобновляется. Еще лестница и поворот. Дверь…
Зависаю, долго разглядываю её и толкаю от себя. Отпрыгиваю обратно по инерции и… еще раз смотрю.
Не хочу смотреть, но… надо.
Надо.
Слезы вырываются из глаз, а в ушах слова мамы и бабушки про то, что все мужики — козлы и верить им ни капельки нельзя. Ни капельки…
Тимур, заметив меня, медленно поднимается с постели и собирает разбросанную на полу одежду. Алёна усаживается, не задумываясь о том, чтобы прикрыть идеальную, округлую грудь.
Слов… просто нет. Видимо, ни у кого.
Проталкиваю густой ком в желудок и обезоружено качаю головой, а потом выбегаю из комнаты, оглушительно хлопнув дверью…
Глава 24
Этот хлопо́к разрушает отчетливую картинку: то, как я удираю со всех ног по длинному коридору, как я по-звериному вою и прикрываю рот рукой, и даже то, как красиво развеваются мои медные волосы, словно на холодном ветру…
Пиксели распадаются, бьются и… черная пустота.
Мои ноги враз слабеют так, что сделать шаг не сумею, даже если сильно захочу. От колен до кончиков пальцев — одна сплошная вата.
Всего на секунду становится легче, а потом вздрагиваю от резкого толчка…
— Т-ш-ш, — слышу над собой успокаивающий голос. — Ты заболела, что ли?
Усевшись, пытаюсь осознать себя в этом пространстве. Кидаю взгляд на дверь в ванную комнату, задернутые шторы, за которыми явно ночь, а затем смотрю на Тимура. Большого и теплого.
И одетого.
Слишком реального… Но очень похожего на того, который только что во сне трусы с пола подбирал.
Поморщившись, брезгливо отодвигаюсь от его рук…
— Что с тобой? — хмурится он.
— Сон плохой приснился, — всхлипываю, подтягиваю ноги к туловищу и упираю лицо в коленки.
Так жалко себя вдруг становится. Слезы градом. Надо ж было так вляпаться в этого мамонта?
— Кто-то умер? — спрашивает Бойцов озабоченно. — Ну, в твоем сне?
— Нет…
Лучше бы ты там умер…
Пугаюсь собственных эгоистичных мыслей и бью себя по щекам. Вот дура!..
— Давай приходи в себя, Лер, и одевайся — включает Тимур начальственный тон, сдирая с кровати одеяло. — У нас тут покушение… А ты, моя Спящая Красавица, всё проспала.