Зато меня, хоть и не сразу, но подняли и даже поправили каску. Мужики старались не смеяться, но слезы на глазах и дергающиеся лица не вызывали никаких сомнений в том, что я их изрядно повеселила. С самым любезным видом поблагодарила помощников и молча села на сиденье возле иллюминатора, пристроив рюкзак у ног. Во рту стоял привкус крови из-за разбитой внутри верхней губы. Зубы было больно, но я терпела.
Вредный майор уже через пять минут прогнал меня от окошечка в самый хвост вертолета. Молча подчинилась, хотя внутри все кипело от ярости. Села на крайнее сиденье и нахохлившись, исподлобья, смотрела на совершенно не обращавшего на меня внимания Климука. Почему-то больше всего задевало его нарочитое пренебрежение. Этот худощавый майор отдавал распоряжения по погрузке снаряжения, о чем-то спрашивал прапорщиков и сержантов. И вовсю делал вид, что меня в его группе нет. Мне было обидно за такое отношение. Один из парней, круглолицый, с мелкими темными веснушками, рассыпанными по всему лицу и пухлыми детскими губами, на пару секунд присел рядом. Голубые глаза внимательно взглянули на мое надутое лицо. Покосившись на открытый люк, солдат тихо сказал:
- Да вы не обижайтесь! Клим скоро успокоится. А от окна он вас убрал правильно. В том районе, куда летим, часто обстреливают с земли. Ребята иллюминаторы открывают и в ответ стреляют. Не обижайтесь. Он вообще-то мужик справедливый...
Мне стало немного легче. Хоть кто-то поддержал в трудный час! Парень отошел, чтобы оттащить в сторону заброшенный на платформу тюк. Начиналась погрузка. Я отставила свой рюкзак, положила на него каску и шагнула к люку. Ухватила один из ящиков за углы и таском потащила в хвост вертушки. Чья-то рука мелькнула перед носом. Остановилась и подняла голову: дорогу преграждал майор:
- Сидите спокойно. Мужики погрузят и сами. Вы все же женщина...
Я огрызнулась, сразу вспомнив обиду:
- Не слабее вас!
Он неопределенно покачал головой и отошел, предоставив мне свободу действий. К концу погрузки тенниска и куртка под бронежилетом взмокли, от косметики на лице не осталось и следа, тщательно промытые утром волосы под фуражкой превратились в сосульки. Сердце в груди тарахтело, а не стучало, но я не сдавалась и с утроенной энергией схватилась за последний тюк.
Когда погрузка закончилась, уселась на сиденье и решилась взглянуть на себя в маленькое зеркальце. Осторожно вытянула его из кармана брюк. Украдкой, чтоб никто из ребят не видел, взглянула на свое отражение. Это был шок! Ярко-бардовая потная физиономия с прилипшими ко лбу волосами и какими-то серыми грязными пятнами на щеках и подбородке, совсем не напоминала то милое личико, которое смотрело на меня из зеркала утром. Верхняя губа от удара каски распухла и на ней ясно прослеживался синеватый тонкий след.
Я молча засунула зеркало в карман, решив смотреться в него пореже и откинулась спиной на стенку вертолета. Из-под полуопущенных век поглядывала на запрыгивающих на платформу ребят. По их взглядам поняла, что отношение ко мне несколько изменилось. Рядом сел тот же веснушчатый парень. Обстоятельно устроил рюкзак в ногах, чтоб не падал и не качался, затем повернулся и представился:
- Меня Иваном зовут. Иван Богота. Вы под моим присмотром будете, майор распорядился. Если что потребуется, скажете. Зачем вы в бронике ящики грузили? На время погрузки, если опасности нет, снять можно.
Я мысленно выругала себя за глупость и улыбнулась парню, как ни в чем не бывало:
- Я - Ева. Боялась, что ваш Клим снова ругаться начнет.
- Да не!.. Он нормальный, просто с вами в отряде хлопот на него взвалилось больше. Сами поймите. Женщины-журналисты в рейд с нами еще ни разу не ходили. Да еще и на такой длительный срок...
Я покосилась на присевшего на ящик у открытого люка майора и решила, что впредь дуться на него не буду. Люк захлопнулся. Вертолет слегка вздрогнул. Через головы застывших у иллюминаторов ребят было видно, как начали вращение огромные лопасти - все быстрее и быстрее. Гудение стало нестерпимым. Вертолет немного пробежал по бетонке, развернулся и взлетел. Чуть наклонясь носом вперед, он понес нас в сторону Терского хребта. Перемахнул через него и двинулся дальше.
Летели мы минут двадцать пять. Оба вертолета зависли у границы леса, который поднимался почти до вершины горы. Разведчики начали выпрыгивать из зависшей в метре над землей вертушки. Несколько человек бросились к ельнику для разведки, остальные выстроились в цепочку и принялись быстро и слаженно разгружать вертушки. Я тоже приняла участие: подтаскивала к открытому люку ящики и тюки. Когда внутри ничего не осталось, стоявший у люка парень протянул ко мне руки:
- Идите сюда, я вас сниму.
Я шагнула к нему и упала прямо на протянутые ладони. Он поставил меня на землю, схватил за руку и потащил за собой. В бронежилете и с каской в руке бежать было тяжело. Едва успели отбежать метров на двадцать, как вертолеты взмыли и понеслись назад, в Грозный.
Пока разведчики разворачивали лагерь, я вызвалась сготовить обед. В свое время, учась в институте, мне часто приходилось бывать в дальних походах и стряпня на костре была знакома не по наслышке. Климук хмыкнул в ответ на мою просьбу и разрешил. В помощники оставил Ивана Боготу.
Пока я распаковывала продукты, парень натаскал сухих сучьев и вырыл продолговатую траншею. Разжег в ней костер и повесил над ним на рогульках довольно большие, примерно ведра на полтора, котлы. Сразу три. Я по очереди помешивала в них кипящий суп и гречневую кашу с тушенкой. На минутку распрямила затекшую спину, подставив лицо легкому ветерку и заметила что-то блестящее на елке. Это "что-то" слегка покачивалось от ветра. Присмотрелась, но ничего не поняла. Спросила Ивана, как раз подошедшего, чтобы подкинуть дров:
- Ваня, а что это на елке блестит метрах в двухстах? Никак не разберу!
Он резко обернулся:
- Где?
Я хотела показать рукой, но он сцапал меня за ладонь. Проследил за моим взглядом и молча поволок за собой к командиру. Я, запинаясь, бежала за ним с поварешкой в руке. Богота подошел к майору:
- Товарищ майор, корреспондент на елке что-то заметила. Направление на восток, расстояние, как она говорит, метров двести.
Климук недовольно посмотрел на меня, вздохнул и украдкой взглянул в ту сторону. Видимо и он заметил предмет, так как быстро сказал вполголоса:
- Аксененко, Давлетьяров, проверьте елку на востоке. Будьте осторожны.
Два высоких стройных парня мгновенно исчезли. Минуты через две они вернулись, протянули командиру блестящую фольгу и доложили:
- Фольга после импортного концентрата "Мясо сублимированное". Свежая, даже запах еще не выветрился. Вероятно, ветром от винтов занесло. Еле сняли. Кто-то до нас здесь был. А у журналиста глазки работают!
Майор хмыкнул и буркнул, не обращая внимания на то, что я стою рядом:
- Ага, как у сороки! Проверьте округу на полкилометра. Может, следы найдете.
Я обиделась на "сороку" и отходя в сторону, тоже не удержалась от колкости:
- Я хоть сорока, а сам-то - филин! Бумажку днем не увидел, тоже мне разведчик!
Богота потом сказал, что Климук обернулся при этих словах и поглядел мне в спину таким взглядом, словно собирался убить. Он явно был "сыт мной" по горло. Не улети вертолеты он бы, думаю, точно в тот момент зашвырнул меня внутрь и отправил в Грозный. Но, как говорится, поезд ушел! Разведка вернулась минут через двадцать, но о чем они говорили с майором, я не слышала. Видела лишь, как уже с десяток разведчиков бросилось влево. Вернулись они мрачные и только отрицательно покачали головой в ответ на вопросительный взгляд Климука.