плавки.
Я горячий кофе с коньячком, прихлебываю и думаю об англичан
ке, дождется или смоется?
Минуты через три эта неумеха вернулась.
- Сейчас, - говорит, Вашу одежду почистят и выгладят, а я
Вам еще мазь от ожога...
Все, думаю, англичанка теперь не дождется. Провалена опера
ция!
- Да нет у меня никакого ожога! - взревел я, когда до меня
дошло ее гуманное предложение.
- Как же нет, когда вот он, - берет член нежными пальчика
ми и размазывает, по нему мазь, начинает втирать ее взад-вперед, взад-вперед. Он что, начал расти. Голова ее светлая у меня перед носом качается, сквозь прозрачную блузку лифчик белый виден,
грудки на месте удерживает, чтоб не разбежались, значит. Зад ее
аппетитный сверху мне видно. А члену уже хочется, чтоб влажно и
темно, так он вырос. А она головку ему кончиками пальцев, едва
касаясь, смазывает и так это прекрасно делает, что сами понимаете, выхода у меня уже просто нет. Кроме одного. Поднял я ее головку, поцеловал в губки, повернул к кровати. Она сама коленками на нее забралась, я стащил вниз трусики и... совершил неизбежное,
А она с таким мягоньким среднерусским говорочком головкой
по сторонам водит и приговаривает:
- Ох, и вкусненько, ох, как вкусненько!
Чуть позже постанывать начала, значит, сладенько сделалось. Хо
роша девка! е то, что эта англичанка дохлая.
Встала она, когда все судороги у нас кончились и говорит мне
совершенно другим голосом:
- Вот такая эта коллизия. '
- Что? Какая коллизия?
- Да с тестом Вашим!
Одернула юбчонку и вышла. Я еще глазами хлопал, когда до ме
ня дошла эта простейшая мысль, что я олух царя небесного и меня
снова великолепно надули. у, и Леокадия с ее кадрами, мать Ва
шу! "О женщины!" - вещал поэт, как он был прав!
а столе пачка "Мальборо" и моя зажигалка. Затянулся душис- тым дымом и прогуливаюсь без трусов. Минут через пять заходит
в каракулевой шубке на светлом костюме под цвет моих брюк. А
надо сказать, что очень глупо, когда мужик без штанов, а дама,
простите, в шубе. Мне еще неуютнее сделалось.
- У меня смена кончилась, - говорит, - можно побеседовать.
Присела, закурила. Принесли пакет, я одеваюсь, она смотрит, как
я это делаю.
- Поехали!
До самой гостиной слова не сказала. А я решил закончить эти
эксперименты, попутно признав, что изворотливость женского ума
еще по-достоинству не оценена человечеством. Во всяком случае не- которыми его представителями.
Снял каракулевую шубу.
- Перекусим?
- Я помогу.
а кухне все выложила в три минуты: ин-яз ЛГУ, бизнес-школа,
курсы стенографии и машинописи, детей нет, разведена, двадцать
четыре. Руки быстрые и сноровистые. "Росла без мамы?" Точно.
Квартира двухкомнатная, к нам идет из авантюризма, тяги к разно- образию, плюс деньги. Мужики все равно меняются, так хоть будет
со смыслом. Для дела еще интересней.
Прижал ее к себе. Сказала: "Подожди" и сняла костюм. Гарни- турчик белый, прозрачный, сосочки темные, лобок светлый на смуг- лой коже.
В постели была томной и нежной. Залихватских выкрутасов по
завчерашней "итальяночки" здесь не было, но даже невооруженным взглядом было видно, как она предана любви, какое огромное нас
лаждение доставляет ей само движение фаллоса в ее теле, как все
оно отзывается на самую скромную ласку. Это был прекрасный му
зыкальный инструмент для исполнения единственной мелодии - ме
лодии любви. .
Валерия любила разнообразие. Еще в гостиной как-то незамет
но сбросив с себя остатки одежды, оказалась между двумя тостами
на месте моего -прибора и я с огромным удовольствием целовал ее
припухшие губки и плотненький клитор.
- А хочешь вина из меня?
Лежа на столе, приставила горлышко бутылки к влагалищу:
"Пей!" Попил ее соков с портвейном, поднял высоко ее ноги и эдул под завязку. Она кончала неожиданно долго, со стонами, держась' за мошонку, словно боясь свалиться со стола.
Я отнес ее в бассейн и мы еще порезвились в воде.
В постели уложила меня на бок и, разбегаясь почти от самой
коленки нанизывалась на член, удивляясь точностью попадания.
Принимая сверху, не уставала ласкать ладонями и кончиками паль
цев, вышептывая ласковые слова и все это возбуждало и возбуждало меня.
В конце концов я поздравил фирму с приобретением нового цен
ного сотрудника...
Хотел бы я видеть этого безутешного чинушу, который под лас
ками, между двумя совокуплениями с этой прелестницей, не подпи
шет нужных бумаг! Да я лично раскрою тогда череп и осмотрю со
держание.
Утром отвез Лялю к месту нынешней работы. Вопросов она не
задавала. Еще плюс!
Позвонил Моисею. Доложил, что и как. Тот предложил пообедать
в шашлычной на Восстания в шестнадцать, когда там народу по-мень- ше.
Заехал в спортзал "Динамо", куда меня еще пускали по старой памяти. Позанимался с удовольствием на силу, на резкость, на гиб- кость. Подошел Василий Федорович, тренер по дзю-до. Посмотрел
на меня и смачно выругался.
- Ты, что, дядь Вась?
- Да дурак ты, что от меня смылся. Я б из тебя чемпиона мира
сделал!
- Ладно. Поезд этот давно ушел. Говорить не о чем.
Предложил повозиться с молодым мастером. Он не то, чтоб не
мастер, стандартный какой-то, закомплексованный. о заводной. Бро- сил я его пару раз, он еще лезет. Тогда я ему кое-что из у-шу. В кремлевские времена у меня хороший учитель был. Взвился он нога- ми вверх и больше не захотел. А Василий Федорович тут как тут:
- Я же говорил, я же говорил!
Встретились с Моисеем в гардеробе шашлычной. Сели за даль
ний столик, чтобы всех видеть. Официантки уже усталые, в буфете
то того, то этого нет, шашлык кончился. Жуем люля-кебаб, запиваем столовым вином, заедаем лавашом.
Съел Моисей одну колбаску и этак между прочим говорит:
- Завтра, мистер Рэф, Вы отправляетесь в Соединенные Штаты
через Москву.
Мне пришлось сделать усилие, чтобы челюсть не упала в соус.
- Маршрут будет такой. Завтра вечерним поездом в столицу,