через день в самолете Пан-Америкен Москва - Брюссель - ью
Йорк. В гардеробе я передам тебе пакет и уйду. Ты зайдешь в туа- лет, посмотришь: там документы с визой, билеты, кредитная карточ- ка. Маршрут отрыва в Москве от возможного хвоста с тремя пересад- ками. Поедешь на встречу с серьезными людьми, хотя переоценивать их не следует. Их нужно будет внимательно послушать. О наркоти
ках ни слова. Понял?
- Понял.
- В Москве встретят. Выйдешь из вокзала и направо. Там клу
бик есть железнодорожный. Тебя там заберут, окликнут иколай
Васильевич. Проведи этот день дома, а завтра поезжай. О связи мы договорились, так что - давай.
Так почти все и сделалось. В туалете с худосочной лампочкой я
выучил маршрут в Москве, утопил бумажку в унитазе.
Поехал в офис. Мне хотелось проверить раствор героина в аце
тоне на собачке. Высыпал я белый порошок, который удалось только вчера раздобыть, в пол-литровую банку, он хорошо растворился и
повез ее приятелям в собачник. Привели собачку-наркомана, она но- сом поводила и смотрит вопросительно: "Зачем, мол, побеспокоили?"
Ясно было одно: если уж связался с наркотиками, нужно иметь
собственный анализатор. Десять- дней назад Умка принесла восемь
кутят. Выпросил я у Маришки одного, "Тайну", с белым пятном на лбу, отвез на проспект Огородникова к приятелю-пенсионеру, денег дал и попросил лекарством прикармливать. Он, наверное догадался
о чем идет речь, но согласился.
Дома сказал, что отозвали из командировки и посылают на месяц
в Монголию. Девушки мои поохали и смирились, особенно, когда я
жене книжку на пятьдесят тысяч положил. Она ко мне ласкается, а
я про себя думаю: "Все-таки интересно, изменяет она мне или нет?" Тут же обругал себя: "Дурак! Если об этом думать, надо вообще все завязывать. И Маришку нечего подозревать! Вон какие они у меня... дружелюбные", - с трудом нашел слово.
Жена по такому делу пирог испекла, посидели с удовольствием.
Маришка все про дела свои девчоночьи, а Любаша теплыми глазами
на меня смотрит и отвечает немного невпопад. О любви мечтает. И
мне уже хочется войти в нее по-глубже и вообще разделать под орех. Чтоб о любовниках-не мечтала. Вот черт. Опять!
Маришку спать отправили, выпили чуть-чуть. Она, как давно не
было. на колени мне села. Пухленькая, теплая, а гимнасткой была, кандидатом в мастера. Пощекотал я ей верхний уголок складочки и
пошла она душ принимать. Я еще грамульку коньяка принял и про
ведал Маришку. Сопит в две дырочки.
Прошел в ванную. Супруга с простыней в руках. Посадил ее на
стиральную машину, раздвинул бедрышки и вошел в еще неприготов
ленную глубину. Я люблю так, войти неожиданно и побыть там не
много. Раздела она меня, помыли друг Друга и я в предвкушении
празднику, отнес ее на супружеское ложе. Раззадорил по первому
классу, где пальцами, где усами, где языком, порождал еще, чтоб
куражу больше было и совершил акт по высшему разряду. Она у ме
ня под руками и плакала и смеялась, как давно у нас уже не было. А в конце, когда сознание туманится острым наслаждением в пред
вкушении оргазма, ухватила меня обеими руками, прижала к себе и
говорит прерывающимся голосом: "Держи меня, держи крепче!" Это и есть ответ на мои вопросы? К черту! е -думать, не помнить! Луч- ший ответ врагам республики - быть сильнее врагов республики!
Я так и делал. Хотел бы я видеть такого любовника, который, мог
бы мою лапушку так нежить и лелеять, так холить и ласкать! Она
же, приходя в себя ненадолго с удивлением и даже со страхом смот- рела на меня, удивляясь моей прыти и выносливости. Да я и сам та- кого от себя не ожидал. Геракл в меня вселился или бес, "не знаю, но такой ночи у нас с женой не было. Она еще в середине ночи го- ворила: "Полегче!" и "Может, хватит?", а к-утру уже только пово- рачивалась молча под моими руками, когда я искал, куда бы еще ей вдуть.
е знаю подо что я ее разделал, но на завтра она целый день ос
тавалась в постели и я уехал на вокзал один.
Впрочем, я не люблю, когда меня провожают. Вышел из дому,
значит - уехал
В Москве день сумрачный, дождливый. В кожаных куртке и ке
почке вышел в толпе пассажиров на Комсомольскую площадь, свер
нул направо. У клуба догоняет меня "Жигуль": "иколай Василье- вич?" "Да". Чемодан и сумку на заднее сиденье, поехали. "Вещи ос- тавите у меня". Подвез к гастроному. Я сквозь него в другой выход. Спустился вниз. Один поезд пропустил, на перроне никого. С толпой другого поднялся вверх. "иколай Васильевич?" Еще гастроном и на "Волге" за город; на дачу.
Пару раз на проселок сворачивали, поджидали за кустами. Чис
то. а даче, по виду обычной встречает Петр Аркадьевич, по виду
майор, предлагает с дороги рюмку коньяку и душ. Заметано! После
душа покормил, предложил партию в шахматы. Я играл невнима
тельно и получил мат.
Петр Аркадьевич принес поднос, с коктейлями и ломтиками лимо
на надетыми на края стаканов. Скоро гости.
В бытность мою в кремлевской охране нас натаскивали на прос
тенький тест: "аш - не наш". адо было просто по "нюху" опреде- лить неизвестную личность по этому разряду. У меня получалось.
Первым приехал коренастый в сером плаще. а часах семнад
цать часов ноль одна минута. Точность не только вежливость коро- лей, но и марка разведчика. По нюху - наш. Потом посыпались
Иваны Иванычи, Петро Петровичи и даже Ходжа Харибдович. Рас
поряжался первый - Василь Василич.
Пригласили в гостиную к столу. Покушали, выпили немного.
Вернулись в холл. Выключили телевизор, сели в кружок. Всего
нас девять человек. Василь Василич оглядел всех и спокойно сказал: - Тему совещания все знают. аучно-технические связи с США.
Прошу без рекламы и по существу.
Еще за столом по нюху выяснил, что наших здесь только мы с
Василь Василичем, вероятно полковником КГБ. Остальные шантро
па, но со связями. А когда пошел конкретный разговор, я понял, что связи, эти очень высокие, выходящие на разработку программ вплоть до плазменной противоракетной обороны страны. Какой, вот только? Идей новейших было немало и именно мне предстояло переправить