- Понятия не имею, кто взял, - раздраженно произнесла хранительница.
- Понимаете, Анна Михайловна? – вкрадчиво произнес я. - Вещь та очень ценная. Ее пропажа – это уголовщина.
- Кто сказал, что вещь ценная? – пошла в наступление хранительница. - Помню я ее. Никто даже не определил, что это такое. Какой-то алюминиевый новодел. Таких гравюр на металле…
- Вы уж поверьте мне, - заверил я с безупречной убедительностью в голосе.
Она устало махнула рукой и вздохнула:
- Да понимаю… Вы не представляете, какой хаос был в фондах до меня. И сколько сил стоило навести в институтском хозяйстве порядок, особенно, когда это надо тебе одной… А кто взял? Да нечего и гадать. Этот прохвост Сойфер!
- А где он сейчас? – осведомился я, с угрюмым и, вместе с тем, с каким-то сладким предвкушением прикидывая, как жестко, с толком и расстановкой, буду вышибать Предмет из старшего преподавателя.
- Две недели как уволился, - ответила Анна Михайловна.
- С чего бы? – удивился я делано.
- Понятия не имею, - пожала она плечами. - Это такое счастье было, что я даже спрашивать не стала, чтобы не сглазить. Интересно, что ему деньги были начислены. Я звонила, чтобы он их забрал. Но дома трубку никто не брал. Он живет один, так что и спросить некого.
- Он так щедр, что решил подарить свои кровные деньги родному институту? – заинтересовался я.
- Жаден, как Плюшкин, - презрительно скривилась хранительница. - Но тут пренебрег своим правилом удавиться за каждую копейку.
- Были, значит, причины, - отметил я.
- Да ясно, что за причина! – взорвалась Анна Михайловна. - Вещь оказалась ценная! Притом настолько, что даже такого скупердяя лишние две тысячи рублей теперь не волнуют… Вот же мерзавец! Не хотела его брать. Чувствовала, что на пушечный выстрел нельзя подпускать к фондам. Проектор наш его протежировал.
- Это который голубь сизокрылый? – усмехнулся я.
- Да все они там… Тьфу, - Анна Михайловна презрительно скривилась, а потом устало спросила: - Что, уголовное дело будет?
- С этим пока повременим, - веско уронил я…
Глава 8
- Ну, Вадик! Ну, паскудник! – возмущался Писатель, подрыгивая на мягком сиденье в салоне моего «Ниссана Ночь» цвета морской волны. – А я его, тварь хитровыделанную, еще жалел!
- В связи с чем? – полюбопытствовал я, крутя баранку.
- Он в филиале Госархива работал. Там образовалась недостача документов. И он фигурировал в числе главных подозреваемых. Знаете, на международных аукционах хорошо идут документы советского периода. Наши исторические деятели тысячи бумаг подписали и тысячи резолюций поставили. И все это в архивах. А автограф какого-нибудь известного наркома на аукционе может стоить долларов пятьсот, а то и тысячу, пусть там даже это приказ о выделении эшелона гвоздей на строительство моста через Днепр. Единиц хранения с такими подписями в Госархиве даже не миллионы, а больше миллиарда. Сопрешь пару сотен – никто и не заметит.
- Но заметили, - я крутанул руль и обогнал приземистый легковой электромобиль «Фольксваген» – такие в последние два года все больше покоряли столицу, хотя толку от них в нашем климате немного.
- Компетентные товарищи узнали, что документы стали всплывать на западных аукционах. Сойфера задержали. Он тогда часто мелькал в СМИ, как пламенный сподвижник оппозиции и разоблачитель ГУЛАГов. За него была организована целая информационная компания. И я сдуру подписал письмо деятелей культуры в его защиту.
- Проявили доброту в ущерб объективности. Бывает, - кивнул я с усмешкой. – И вот получили в ответ полной ложкой. Ведь наверняка хотели с этим Золотым листом своей доли сенсаций и славы. И где оно?
- Сенсация лопнула, - печально вздохнул Писатель.
- Вот поймаем негодяя. И что, опять будете письма в его защиту строчить?
- Каждый человек имеет конституционное право иногда побыть дураком, - сказал Писатель. – Теперь мне все понятно. Меня он пригласил взглянуть на Золотой лист, как эксперта. Убедился, что в его руках богатство. И тут же умотал с ним за бугор.
- Ну да, - согласился я, прикинув, что это еще лучший вариант. Гораздо хуже, если Предмет в руках деста. Такое возможно. Но мне все же в это не верилось.
Мы проехали через Рижскую эстакаду и углубились в новый район, где выросли веселенькие и какие-то на вид несерьезные многоэтажные кубики, напоминавшие конструктор «Лего».