Они перешагнули порог замка.
Длинная анфилада просторных и гулких залов вела, видимо, к другой стороне здания, потому что впереди, как в конце туннеля, слабо струился дневной свет. Интерьер холла первого этажа, куда они вошли, отличался монументальностью. Потолок был слишком высок, и помещение освещалось лишь большими окнами. Человек в черном шел впереди. Они миновали холл и первый из пустых, без мебели, залов. Потом старик открыл двойную дверь справа, и они очутились в библиотеке. Стены от пола до потолка были заставлены стеллажами со старинными книгами, четыре высокие застекленные двери выходили прямо в лес. Возле одной из них стоял Эрик Ломбар. Сервас его сразу узнал, хотя тот и стоял спиной. Бизнесмен с кем-то разговаривал по блю-тусу.
— Полиция прибыла, — сказал человек в черном, и в его тоне в равной мере слышались безразличие и презрение к визитерам.
— Спасибо, Отто.
Отто удалился. Ломбар закончил разговор, который шел на английском, снял блю-тус и положил на дубовый стол. Его взгляд сначала задержался на Сервасе, потом, гораздо дольше, на Циглер, и в глазах коротко блеснуло изумление. Видимо, облик девушки в кожаном мотоциклетном комбинезоне его слегка ошарашил.
— Прошу вас не обижаться на Отто, — тепло улыбнулся Ломбар. — Он живет в другом измерении, ошибся эпохой. Порой начинает относиться ко мне как к какому-нибудь принцу или королю, но я могу на него полностью положиться в любых обстоятельствах.
Сервас ничего не ответил. Он ждал, что будет дальше.
— Я знаю, что вы заняты и у вас нет времени. У меня тоже. Я очень дорожил этим конем. Это было необыкновенное животное. Я хочу быть уверенным, что для поимки того, кто это сделал, будут предприняты все возможные меры. — Он снова обвел их пристальным взглядом. В синих глазах, привыкших смотреть твердо и властно, затаилась грусть. — Все, чего я хочу, — это чтобы вы поняли: мне можно звонить в любое время дня и ночи и задавать те вопросы, которые вы сочтете нужными, даже самые нелепые. Я попросил вас приехать сюда, так как хочу удостовериться, что вы отработаете все версии, не пропустите ни одной детали, чтобы раскрыть это дело. Я очень хочу, чтобы наступила ясность. Мне вас рекомендовали как прекрасных следователей. — Он улыбнулся, но эта гримаса быстро исчезла с его лица. — В противном случае… если вы проявите недобросовестность и будете заниматься делом спустя рукава, мотивируя это тем, что оно касается всего лишь лошади, я буду беспощаден.
На этот раз угроза не была завуалирована. «Все, чего я хочу…» Миллиардер сказал это искренне, без обиняков. У него действительно не было времени, он шел к цели напрямую. Сервас вдруг почувствовал симпатию и к Ломбару, и к его любви к лошадям.
Однако Ирен Циглер, видимо, этих чувств не разделяла. Сервас заметил, как она побледнела.
— Угрозами вы ничего не добьетесь, — заявила Ирен с холодным бешенством.
Ломбар уставился на нее, и вдруг его лицо смягчилось и на нем отразилось совершенно искреннее раскаяние.
— Прошу меня простить. Я уверен, что вы компетентные и знающие специалисты. Начальство не скупится на похвалы в ваш адрес. Я вел себя как полный идиот. Все эти… события совершенно выбили меня из колеи. Примите мои извинения, капитан Циглер. Уверяю вас, они искренни.
Ирен с явной неохотой кивнула, но ничего не сказала.
— Если не возражаете, то я хотел бы сразу задать вам несколько вопросов, раз уж мы здесь, — вмешался Сервас.
— Конечно. Следуйте за мной. Позвольте предложить вам кофе.
Эрик Ломбар открыл еще одну дверь в глубине библиотеки. Гостиная. Сквозь высокие застекленные двери солнце падало на кожаные диваны и низкий столик, на котором стоял поднос с тремя чашками и кувшин для воды. По оценке Серваса, кувшин был очень старинный и дорогой. Как и мебель. Все было уже готово, включая сахар, венское печенье и молочник.
— Вот мой первый вопрос, — начал Сервас без преамбул. — Подозреваете ли вы кого-нибудь в совершении этого преступления или знаете, у кого мог быть мотив так поступить?