Ломбар долго его разглядывал. Сервас видел, что он соображает, как лучше поступить: снова взяться за угрозы или благоразумно ретироваться. И выбрал второе.
— Я понимаю. Во всяком случае я знаю, к кому обращаться за этой информацией. Спасибо, что приехали и нашли время для беседы.
Он поднялся. Переговоры закончились. Больше сказать было нечего.
Они вышли из гостиной и снова двинулись сквозь анфиладу залов. Снаружи поднялся ветер, ветви деревьев гнулись и раскачивались.
«Интересно, пойдет ли снег», — спросил себя Сервас и посмотрел на часы.
Шестнадцать сорок. Солнце клонилось к закату, на землю легли длинные тени от животных, искусно выстриженных из кустов. Он оглянулся на замок и увидел в одном из окон Эрика Ломбара. Тот стоял неподвижно и наблюдал за ними. Рядом с ним были двое, один из них Отто. Сервас снова подумал о своей гипотезе: следователи сами стали объектом следствия. В темном прямоугольнике окна Ломбар и его подручные напоминали отражения в зеркале. Такие же странные, безмолвные и тревожные.
Когда они сели в автомобиль, он повернулся к Циглер.
— Откуда был звонок?
— Из Розни-су-Буа. Они закончили анализы ДНК.
Сервас посмотрел на нее с недоверием. Материалы поступили только сорок восемь часов назад. Анализы не могли быть готовы, поскольку лаборатория перегружена. Значит, кто-то из высокопоставленных лиц заставил поторопиться сделать их в первую очередь.
— Большая часть образцов ДНК, найденных в кабине фуникулера — волосы, слюна, шерсть, ногти, — соответствует материалу рабочих или сотрудников станции. Но на оконном стекле найдены следы слюны, принадлежащие человеку, не работающему здесь. Он зарегистрирован в Национальной картотеке генетических проб и никак не мог находиться на станции.
Сервас напрягся. В картотеке генетических проб регистрируют не только насильников, убийц и педофилов. Туда заносят и тех, кто многократно попадался на мелких преступлениях, от кражи с лотка до хранения нескольких граммов конопли. В прошлом году количество зарегистрированных достигло 470 492. Картотеку напрасно пытались сделать самой юридически подконтрольной во Франции. Ею с полным правом мог воспользоваться любой адвокат или магистрат. С другой стороны, тенденция все заносить в картотеку позволила провести несколько удачных полицейских облав, поскольку преступность не всегда укладывалась в рамки квалификации. «Прессовщик», «козел», «шерстяной» — так на тюремном жаргоне называли насильников — вполне мог оказаться взломщиком или налетчиком. Бывали случаи, когда материал ДНК, найденный на месте ограбления, приводил к аресту серийных сексуальных маньяков.
— Кто? — спросил Сервас.
Циглер бросила на него растерянный взгляд и ответила:
— Юлиан Гиртман. Это имя вам о чем-нибудь говорит?
В холодном воздухе снова закружились хлопья снега. В доме потянуло ветром безумия.
«Не может быть!» — орал мозг Серваса.
Майор припомнил статьи, прочитанные недавно в «Ла депеш дю миди», где говорилось, что знаменитого швейцарского серийного убийцу отправили в Пиренеи. В них специально заострялось внимание на чрезвычайных мерах предосторожности, с которыми осуществлялся перевоз. Как же Гиртману удалось выйти за пределы Института Варнье, совершить безумное преступление и вернуться в палату?
— Не может быть! — как эхо его мыслям, выдохнула Циглер.
Он посмотрел на нее с прежним недоверием, перевел глаза на снежные хлопья на ветровом стекле и сказал:
— Credo quia absurdum.
— Опять латынь, — заметила она. — Что это означает?
— Верую, ибо абсурдно.
9
Диана уже около часа сидела в своем кабинете, когда дверь быстро открылась и тут же захлопнулась. Она подняла глаза, соображая, кто мог бы зайти, не постучав, и ожидала увидеть перед собой Ксавье или Лизу Ферней.
Никого.
Взгляд ее с удивлением остановился на закрытой двери. Раздались чьи-то шаги… но комната была пуста. Голубовато-серый свет, льющийся из чисто вымытого окна, освещал только выцветшие обои и металлические ящички картотеки. Шаги затихли, кто-то пододвинул стул. Другие шаги, на этот раз женские каблучки, тоже умолкли.
— Как сегодня наши пациенты? — прозвучал голос Ксавье.
Она внимательно оглядела стену. Кабинет психиатра… Звуки доносились из соседнего помещения. Но ведь их разделяла очень толстая стена! Еще с полминуты она пыталась понять, в чем дело. Потом глаза нашли наверху стены, в углу под самым потолком, вентиляционное отверстие. Звук шел оттуда.