— Это входит в обязанности судьи, — отрезал Сервас. — Помалкивайте в донесениях о том, что вы знаете, тем более о том, что только предполагаете.
В ту же субботу Сервас озадаченно изучал список, который ему протянула дочь.
— Это что?
— Подарки на Рождество.
— Все сразу?
— Это только список, папа, — протянула она. — Ты вовсе не обязан все покупать.
Он взглянул на Марго. Тонкое серебряное колечко в нижней губе было на месте, рубиновый пирсинг на левой брови тоже, а вот к четырем замочкам на левом ухе прибавился пятый. В голове у Серваса промелькнула мысль об одной коллеге по следственной бригаде. Он заметил, что Марго либо где-то ударилась, либо подралась, потому что на правой щеке у нее был синяк. Потом он снова пробежал список: айпод, цифровая фоторамка… Дочь объяснила, что это за штучка. Фотографии записываются на цифровом носителе, а потом возникают на экране. Мобильная игровая консоль Nintendo DS Lite с продвинутой программой мозгового тренинга доктора Кавасимы. Компактный фотоаппарат, если возможно, с разрешением в семь мегапикселей, тройным зумом, экраном два с половиной дюйма и стабилизатором изображения. Ноутбук с экраном в семнадцать дюймов, предпочтительно с процессором Intel Centrino 2 Duo 2 ГГц, с оперативной памятью в два гигабайта, жестким диском в двести пятьдесят гигабайт и пишущими CD и DVD. Она еще подумывала об айфоне, но рассудила, что это будет дороговато. Сервас не имел ни малейшего понятия ни о цене всех этих предметов, ни о том, что такое два гигабайта оперативной памяти. Зато он хорошо знал одну вещь: безобидных новаций не бывает. В мире технологий, соединенных в единое целое, все реже попадаются просветы для свободной, самостоятельной мысли. Откуда берется это лихорадочное стремление все скупить, тяга к новым игрушкам? Почему представитель какого-нибудь племени Новой Гвинеи кажется ему сейчас духовно здоровее и рассудительнее, чем большинство окружающих людей? Либо он не в себе, либо, как древний философ из своей бочки, наблюдает мир, сошедший с ума.
Отец сунул список в карман, поцеловал Марго в лоб и заявил:
— Я над этим поразмыслю.
К вечеру погода поменялась. Пошел дождь, поднялся сильный ветер, и они спрятались под матерчатым навесом возле одной из витрин, сверкающих в центре города. На украшенных к Рождеству улицах было полно пешеходов и машин.
Интересно, какая погода в горах? Идет ли снег? Он вдруг представил себе Юлиана Гиртмана в палате института. Тот вытягивается во всю длину своего огромного тела, чтобы посмотреть, как за окном тихо падают снежные хлопья. Со вчерашнего дня, после разговора с Ирен Циглер в автомобиле, Серваса практически не покидала мысль о швейцарце-великане.
— Папа, ты меня слушаешь?
— Да, конечно.
— Ты не позабудешь о списке?
Он заверил, что не позабудет, и предложил ей зайти выпить по чашечке кофе в кафе на площади Капитолия. К его огромному удивлению, она заказала пиво. Обычно дальше кока-колы дело не шло. Серваса как громом поразило. Девочке ведь уже семнадцать, а он, несмотря на очевидные анатомические изменения, все еще продолжает относиться к ней как к пятилетней. Может, из-за этой близорукости он в последнее время толком не понимал, как вести себя с дочерью. Взгляд отца снова упал на синяк у нее на щеке. Он пригляделся к Марго. Под глазами у нее были круги, она грустно разглядывала свой стакан с пивом. У Серваса сразу возникла куча вопросов. Почему она грустит? От кого ждала звонка во втором часу ночи? Что это за синяк на щеке?
«Вопросы сыщика, — сказал он себе. — Нет, отца».
— У тебя синяк… Как угораздило?..
— Что? — Она подняла глаза.
— Синяк на щеке… Откуда он взялся?
— Э-э… я ударилась. А почему ты спрашиваешь?
— Где?
— Это так важно?
Тон был вызывающий. Он поневоле покраснел. Легче допрашивать подозреваемого, чем собственную дочь.