— В каком смысле?
— Когда говорили, что они на этом не остановятся. На сей раз речь идет не о лошади… Ваши опасения оправдались, у нас труп в Сен-Мартене.
— Труп?.. — Сервас выпрямился, но дыхание никак не желало выравниваться. — Его опознали?
— Пока нет.
— А документов при нем не было?
— Нет. Абсолютно голый, не считая сапог и плаща с капюшоном.
Сервас почувствовал, как его словно конь лягнул под дых. Объяснения д’Юмьер зазвучали как-то глухо. Молодой человек отправился на утреннюю пробежку вокруг озера, металлический мост через поток, тело, висящее под ним…
— Но если он висел под мостом, то, возможно, это самоубийство, — начал Мартен без особой уверенности. — Хотя… кому придет в голову уйти из жизни в таком нелепом виде?
— По предварительным данным это убийство, но детали мне пока не известны. Я бы очень хотела, чтобы вы приехали на место происшествия.
Сервас ощутил у себя на затылке чью-то ледяную руку. Он как в воду глядел. То, чего он так страшился, совершилось. Сначала нашли следы ДНК Гиртмана, а потом пошло-поехало. Что все это значит? Неужели начало серии убийств? Но на этот раз просто не могло так случиться, чтобы швейцарцу удалось выйти с территории института. Но тогда кто же убил человека на мосту?
— Хорошо, — ответил он. — Я предупрежу Эсперандье.
Д’Юмьер назвала место, куда приезжать, и отсоединилась. Неподалеку стояла скамейка, и Сервас на нее уселся. Он находился в парке «Прери о фильтр»,[20] где лужайки плавно спускались к Гаронне и любители утренних пробежек облюбовали набережную.
— Эсперандье слушает.
— В Сен-Мартене труп.
Эсперандье помолчал, потом послышался его приглушенный голос. Он явно с кем-то совещался, прикрыв телефон ладонью. Интересно, Венсан все еще в постели с Шарлен?
— Хорошо, я сейчас соберусь.
— Я за тобой заеду минут через двадцать.
Тут Сервас сообразил, что не сможет этого сделать. Минут десять надо, чтобы только добраться до дома, но бежать обратно так же быстро он уже не в силах. Он снова позвонил Эсперандье.
— Да?
— Не торопись. Я буду у тебя не раньше чем через полчаса.
— Ты что, не дома? — удивленно спросил Эсперандье.
— Я занимаюсь спортом.
— Спортом? И каким же видом, позволь спросить? — Тон у заместителя был самый недоверчивый.
— Бегаю.
— Ты? Бегаешь?
— Это моя первая пробежка, — раздраженно отозвался Сервас.
Он догадывался, что Эсперандье улыбается, может, и Шарлен смеется, лежа у него под боком. Наверное, они всегда подтрунивают над его холостяцкими замашками, когда остаются наедине. Но в одном он был уверен: Эсперандье им восхищается. Когда Сервас согласился стать крестным отцом его будущего ребенка, он был ужасно горд.
Мартен дошел до своей машины, косо припаркованной на бульваре Дилон. Парковочный разделитель казался гвоздем, торчащим у нее из бока. Добравшись до дома, Сервас принял душ, побрился и переоделся, потом двинулся в пригород к Эсперандье.
Дом заместителя представлял собой уютный особнячок с неогороженной лужайкой перед фасадом и с полукруглой асфальтированной дорожкой, ведущей, на американский манер, сразу в гараж и к входной двери. Сосед, взобравшись на лестницу, пристраивал на крыше Санта-Клауса. На улице играли в мяч ребятишки. Пробежала трусцой пожилая пара лет пятидесяти, оба высокие и худые, в облегающих спортивных костюмах. Сервас выбрался из машины, прошел по дорожке и позвонил.
Повернув голову, он следил глазами за опасными действиями соседа, который, стоя на последней ступеньке, воевал с фигурой Санта-Клауса и гирляндами.
Когда же Сервас снова взглянул на дом Эсперандье, то невольно вздрогнул. Перед ним стояла Шарлен. Она бесшумно открыла дверь и теперь улыбалась ему с порога. На ней был жилет с капюшоном, светлый джемпер, под которым виднелась лиловая маечка, и джинсы для беременных. От округлившегося живота над босыми ногами просто глаз невозможно было отвести, как и от милого, выразительного лица. Все в Шарлен Эсперандье дышало одухотворенной, легкой утонченностью. Беременность ее ни капельки не портила, мягкий юмор и артистическая окрыленность остались при ней. Шарлен руководила художественной галереей в центре Тулузы. Серваса приглашали на вернисажи, и он любовался странными, а порой чарующими работами, развешанными на белых стенах.
На миг он застыл на месте, потом улыбнулся в ответ, скромно отдавая должное ее красоте.
— Заходи. Венсан сейчас будет готов. Кофе хочешь?