— Пулемет работает? — спросил он. — А ну-ка попробуй не давать им спуска.
Наводчик Манье, батрак из Жанлена, нажал на гашетку. Пулеметная очередь прозвучала среди всего этого грохота, как взрыв детской хлопушки.
— Осторожнее, ребята, опять…
Субейрак не успел договорить. Сплошная завеса тяжелых снарядов поднялась и пронеслась в тыл. Снова начался оглушительный гул, еще более яростный, чем прежде. Станковые и ручные немецкие пулеметы стреляли без передышки, им отвечали ручные пулеметы французов.
— Стреляют прямо перед нами, — крикнул Луше.
Два других отделения усилили огонь до предела.
На расстоянии нескольких метров по-прежнему ничего нельзя было различить.
— Можно подумать, что ребятишки снежками кидаются, — сказав Пуавр.
Внезапно он вскрикнул. Перед ними за непрочным проволочным заграждением вдруг выросла странная на вид, долговязая, нелепая фигура человека, державшего что-то в руках. Франсуа услышал: «Ach, so!», и вслед за тем предмет в руках незнакомца стал извергать огненные языки, двигаясь слева направо, точно коса. Наводчик Манье, раненный в левую руку и в плечо, закричал. Пуавр в бешенстве сорвал с себя каску и, швырнув ее в лицо немцу, заорал:
— Ну подожди же, проклятый бош!
Немец с изумлением увидел, как еще несколько французов с воплем вскочили на ноги. Он повернулся и пустился со всех ног вдоль канала. Пуавр, одним махом перескочив через проволочное заграждение, схватил ружье и бросился вслед за немцем, продолжая поносить его:
— Сволочь! Кретин! Болван! А ну-ка подожди немного, свинья этакая! Я тебя проучу! Собака! Собака! Собака!
Оба гомеровских воина исчезли в тумане. Сколько Франсуа ни звал Пуавра назад, вестовой не слышал его. Субейрак делал перевязку Манье, как вдруг рядом с ними загрохотали взрывы. Взрывная волна обрушилась на остров. Лейтенант не позволил солдатам оставить боевые позиции и броситься на помощь Пуавру. Он поднял голову, стараясь проникнуть взглядом в зловещую белую мглу. Прошло несколько долгих минут, и они услышали рев Пуавра, увидели его самого. Вестовой возвращался, потрясая, как дикарь, пулеметом боша.
Пуавр перебрался через заграждение и свалился на траву. Ему пришлось догонять немца. Пробежав метров двести до места, где прежде располагалось отделение Шеваля, бош заметил на откосе французского солдата, сидевшего на корточках спиной к нему. Француз обернулся. Бош выстрелил в него и, услышав позади топот бегущего Пуавра, повернул оружие против своего преследователя. Но пулемет вдруг заело.
— Я выстрелил вот так, прямо ему под руку, — показывал Пуавр, — и фриц сразу повалился на землю. Он убит, это точно. Надо пойти посмотреть, господин лейтенант.
Пуавр надел через плечо портупею немца.
— Позже, — задумчиво ответил Франсуа, — потом, когда затихнет. Кто из наших убит?
— Я его не знаю, — сказал Пуавр. — Никогда не видел его в батальоне.
— Но он из нашего полка?
— Да, из нашего. Так мне показалось.
Но офицеру больше не пришлось раздумывать над этим. Немцы снова начали простреливать канал продольным огнем. Они перешли Эн и канал, вероятно, одновременно с сумасбродным болваном, которого прикончил Пуавр, и теперь нападали. Оцепенение, вызванное бомбардировкой, исчезло. Всех охватило возбуждение боя. Субейрак занял у пулемета место раненого Манье. Но стрелять ему было неудобно. Он бросил перед собой два вещевых мешка и лег наискось на дороге, спустив ноги в кювет. Короткими полуочередями он прочесывал высокий берег канала. Над их головами свистели пули пулеметчиков Пофиле.
— Гранаты, Пуавр, — крикнул лейтенант. — Скорее!
В тумане обозначились два световых глаза, смотревшие на французов. Немецкие пулеметы стрекотали на расстоянии каких-нибудь ста метров, намного ближе того места, где несколько минут назад Пуавр убил своего фрица. Пуавр укрепил на винтовке гранатомет. Он опустил первую гранату, нажал на спусковой крючок, наклонив винтовку и упирая приклад в землю. Граната с гулом полетела. Место взрыва нельзя было различить, но в серебристом тумане сверкнуло золотое пламя. В распоряжений Субейрака было около двадцати гранат. Пуавр выпустил их одну за другой. Один немецкий пулемет замолк, но другой, обезумев от ярости, продолжал стрекотать, танцуя на своей треноге. Ручной пулемет Сербрюэна уже начало заедать. Ствол его раскалился. Сербрюэн откинулся в канаве и помочился на него, крича:
— Ты у нас дождешься! Мы этим еще не таких охлаждали!