Юлиан Семенович Семенов. Майор Вихрь
Советским военным разведчикам, действовавшим в годы войны на территории, временно оккупированной гитлеровцами, — посвящается
Часть первая
Председатель имперского народного суда то и дело срывался на крик. Он не мог больше слушать показаний обвиняемого. Он перебивал его, стучал кулаком по столу и чувствовал, как у него от гнева холодеют ноги.
— Вы даже не свинья! — кричал он. — Вы гибрид осла и свиньи! Отвечайте внятно: какими мотивами вы руководствовались, передав им сведения, представляющие значение государственной важности?!
— Я руководствовался только одним мотивом — любовью к родине, — ответил обвиняемый, — только любовью к родине...
— Наглец! Вы не смеете говорить о любви к родине! У вас нет родины!
— Я очень люблю свою родину...
— Какой же любовью вы ее любите?! Вы ее любите, как гомосексуалист! Ну?! Кому вы передали эти данные? Отвечайте!
— Этот вопрос уже не представляет для вас интереса... Те, кому я передал сведения, вне сферы вашей досягаемости...
— Вы не просто гибрид осла и свиньи. Вы еще и дурак! В горах Баварии уже создано сверхмощное оружие отмщения, которое сокрушит врагов рейха!
— Не тешьте себя иллюзиями. Сейчас апрель сорок пятого, а не июнь сорок первого, господин председатель...
— Нет, вы не просто дурак! Вы наивный дурак! Возмездие грядет так же неумолимо, как рассвет и как восход солнца, багрового солнца нашей победы! Только такие разложившиеся типы, как вы, не видят этого! Отвечайте суду всю правду: это — единственное, что может сохранить вашу вонючую, трусливую, продажную жизнь!
— Я не буду отвечать больше ничего.
— Вы отдаете себе отчет, чем это вам грозит?
— Мне уже больше ничего не грозит. Я сплю спокойно. Не спите вы.
— Уведите этого негодяя! Уведите его! Я не желаю видеть это гнусное лицо!
Когда обвиняемого увели, председатель надел четырехугольную шапочку, оправил мантию и сказал:
— Объявляется перерыв для вынесения приговора!
Он всегда объявлял перерыв за десять минут перед обедом — председатель имперского народного суда страдал язвенной болезнью, и врачи предписали ему самым тщательнейшим образом соблюдать не только жесткую диету, но и принимать пищу по минутам.
Эта судебная сцена, происшедшая 2 апреля 1945 года, была одной из развязок истории, начавшейся год назад...
«Совещание в полевом штабе Гиммлера 12 мая 1944 года было прервано в связи с вызовом рейхсфюрера СС к Гитлеру. Однако часть вопросов, включенных в повестку совещания, была уже обсуждена. Вопрос о переводе партийных руководителей Восточной Пруссии на нелегальное положение в связи с возможным наступлением русских войск был оставлен до следующего совещания, которое Гиммлер назначил на 24 мая.
Был обсужден вопрос о судьбе крупнейших центров славянской культуры. Ниже следует запись беседы по этому вопросу.
«Гиммлер. Одной из наших серьезных ошибок — я убежден в этом — было крайне либеральное отношение к славянам. Лучшим решением славянского вопроса было бы калькирование, несколько, правда, исправленное, еврейского вопроса. К сожалению, мои доводы не были приняты во внимание, победила точка зрения Розенберга.
Кальтенбруннер. Я глубоко убежден, что хорошее предложение никогда не поздно провести в жизнь.
Гиммлер. Дорогой Кальтенбруннер, благими намерениями вымощена дорога в ад. Хотя, впрочем, я согласен с вами. Но если бы мы начали активное, энергическое решение славянского вопроса два года тому назад, нам бы сейчас не приходилось готовить себя к уходу в подполье. Давайте трезво смотреть на вещи. Теперь мы обязаны концентрировать наши усилия с тем, чтобы постараться решить в максимально короткий срок то, что не было до сих пор решено.
Кальтенбруннер. Я думаю, наши предложения о полном уничтожении очагов исторического панславизма — Кракова, Праги, Братиславы, Варшавы и других подобных им центров — наложат определенную печать даже на возможное — я беру крайний случай — возрождение этой расы. По своей природе славянин не просто туп, но и сентиментален. Вид пепелищ будет соответствующим образом формировать будущие поколения славян. Крушение очагов исторической культуры есть форма крушения духа нации.
Гиммлер. Это все очень красиво. Однако армия не согласится на немедленное уничтожение всех подготовленных вами по проекту центров. Армия не может воевать в пустыне. Вопрос, если мы думаем его решить согласованно, вероятно, может ставиться таким образом, что уничтожение центров панславизма должно быть непреложно проведено в жизнь либо после нашей окончательной победы, либо на худой конец в последние дни перед отступлением армии из перечисленных вами городов.