— Ну тогда, может, я и вправду немного выпью, — согласилась Яна. От вкусных запахов, поднимавшихся из горшка с варевом, Яне уже давно хотелось положить что-нибудь в рот. И если не еду, то хоть напиток — тоже не такой уж плохой выбор.
Но к напитку прилагалась и миска, с горкой наполненная какой-то разновидностью вермишели с красным мясным соусом, и теплый, хрустящий хлеб. Яна так набросилась на еду, что первой ложкой горячего варева даже обожгла себе губы — когда она питалась корабельными полуфабрикатами, с ней ни разу такого не случалось.
— Какая вкуснотища! — похвалила она угощение, когда распробовала, отправив в рот несколько предварительно остуженных кусков. — Из чего это сделано? Что это такое?
— Спагетти с лосятиной, — сказала Клодах. Тут в дверь снова постучали. Баника быстренько запихнула в рот очередную порцию спагетти, подскочила , с места и бросилась открывать. Как только дверь распахнулась, в комнате одновременно появились облако морозного воздуха и фигура, с ног до головы закутанная в меха.
Это оказалась еще одна женщина, и она решительно не собиралась даже смотреть в сторону Яны, пока не расстегнет все пуговицы и не поснимает одежду.
— А, Седна! Как дела? — поинтересовалась Клодах.
— У нас все в порядке. Я только хотела спросить, не найдется ли у тебя немножко кобыльего молока? Я бы у тебя заняла, а то мой запас на исходе.
— Да бери, конечно. Бери, сколько нужно. К слову сказать, Седна, ты уже встречалась с майором Мэддок? — спросила Клодах.
Седна тряхнула белокурыми локонами и только потом снизошла до того, чтобы посмотреть непосредственно на Яну. И по ее взгляду Яна сразу поняла, что Седна пришла сюда в основном для того, чтобы увидеться с ней, а молоко было только удобным поводом. Яне смутно показалось, что она уже видела эту женщину — сегодня утром, на проводах Чарли Дементьева.
— Майор Мэддок, — представила Яну Клодах.
— Лучше — Янаба, Клодах, или — просто Яна, хорошо? — попросила Яна.
— Знакомься, Яна, это — Седна Куинн. Как ушко у твоего мальчика, Седна, все еще побаливает?
— Спасибо, Клодах, ему уже получше — после того, как ты посоветовала делать эти припарки.
— Может, поужинаешь с нами?
— Да нет, мне надо вернуться поскорее и помочь Иму выскоблить ту лосиную шкуру. Я принесу тебе потом...
— Ну послушай, Седна, если ты так сильно занята, то почему бы тебе не взять немного лосиного спагетти с собой, домой на ужин? И тебе не придется так спешить и возиться еще и с ужином.
Седна согласилась и присела на краешек стула в наполовину застегнутой одежде, а Клодах тем временем насыпала ей полный котелок вкусного горячего варева.
— Что, Банни, жаль, что Чарли уехал, правда? — спросила Седна.
— Да, жаль, конечно. Надеюсь, с ним там будет все в порядке. Только, по-моему, нашему Чарли там, наверху, будет жутко одиноко и тоскливо. Хотела бы я, чтоб они хотя бы дали нам время как следует с ним попрощаться, сочинить для него песню. А так он остался и без праздника на его совершеннолетие, и без всего остального...
— А я все равно сочиню для Чарли песню, пусть даже ему и не придется ее услышать, — сказала Клодах.
— Но, может, тебе удастся сделать запись этой песни, а Баника отвезет ее, когда в следующий раз поедет на космобазу, и перешлет Чарли, — предположила Яна.
Седна распрямила спину и одарила Яну взглядом, в котором явственно читалось сожаление, потом веско сказала:
— Песня для того и песня, чтобы один человек мог спеть ее другому.
— Простите, — стала извиняться Яна. — Я пока не очень хорошо разбираюсь в ваших обычаях. Но только я знаю, как все вы любите лейтенанта Дементьева и как для любого солдата важно получить весточку от друзей и родных, из дому — будь то какая-нибудь планета или просто другая космическая станция.
— Ничего страшного, Яна, все нормально, — успокоила ее Клодах. — Седна, Яна собирается остаться здесь, с нами, так что скоро она сама все увидит и поймет. А пока она просто этого не знает. Понимаешь, Яна, у нас тут почти что никто не умеет даже просто писать, а не то что как-то записывать песни, чтобы они звучали.
Яна на мгновение потеряла дар речи от удивления. Потом спросила:
— Но как же так? Неужели никто из вас не умеет читать и писать? И ты, Клодах? Но как же такое может быть? Кстати, все новобранцы с Сурса, которые мне встречались, были грамотными. И Баника непременно должна уметь читать и писать — ведь как-то же она сдавала экзамены на водительскую лицензию!
Баника покачала головой.
— Все экзамены были устные, и еще по комму показывали картинки с заданиями, но отвечать все равно надо было вслух. Ну, конечно, на военной службе солдат учат грамоте, по крайней мере настолько, чтобы они могли пройти обучение в корпусе, в школе молодого бойца или в офицерской академии Чугияк-Фергус — но не больше... — и Баника пожала плечами.
— Но ведь те колонисты, которые прибыли сюда первыми, конечно же, умели и читать, и писать... — не сдавалась Яна.
Клодах покачала головой.
— На самом деле грамотными были только те, кто занимал высокие посты в Компании. Нет, конечно, может, кое-кто из наших прапрадедушек и разбирал немного буквы, но не больше, чем учат сейчас солдат... Но тогда у каждого из них были такие чудесные машины, которые разговаривали с людьми и показывали им в картинках, что и как надо делать, — так рассказывается о давних днях в наших песнях. Но когда наших предков отправляли сюда, в Компании, как видно, решили, что такие машины не настолько сильно нам нужны, как все остальное. А после того, как первые колонисты оказались здесь, они уже не могли позволить себе выписать такие машины из других мест — они слишком дорогие для таких небогатых людей, как мы. Вот поэтому на всей планете всего несколько таких машин, и то только те, которые нужны Компании для каких-то ее надобностей. А что касается написанных книжек — ну... Я даже не знаю, и вряд ли кто-нибудь еще здесь знает, где тут можно раздобыть такие книжки. Их у нас просто нет, кроме, разве что, специальных научных книг, которые попривозили с собой ученые. Так что мы здесь только разговариваем и поем песни и так рассказываем друг другу о том, что произошло, — точно так же, как это делали наши далекие предки много веков назад.
— И мы прекрасно обходимся без всего такого, — добавила Баника с нотками вызова в голосе, которые были приглушены тоской по Чарли. — Кроме, разве что, таких случаев, как сейчас. И все равно у нас ведь есть люди, которые... — Девочка замолчала на полуслове и повернулась к Клодах.
— В том числе и твой собственный дядя Шон, правда, Банни, или я не так тебя поняла? — вмешалась Седна. — Так ведь, Клодах?
— Ну конечно. Он ведь Шонгили, — и специально для Яны Клодах пояснила:
— Шонгили происходят из рода инуитов, однако в то время, когда открыли Сурс, они уже сделали завидную карьеру и считались в Компании важными учеными. Прадедушка Шона и Шинид до самой своей смерти был самым уважаемым человеком во всем нашем полушарии, — и Клодах выразительно кивнула, всем своим видом показывая, как она гордится этими необыкновенными Шонгили. — Все Шонгили обязательно должны знать грамоту, и они могут читать книги, если им того хочется. Даже Шинид умеет читать — Эйслинг видела, как она это делает. Но Эйслинг рассказывала, что сама Шинид не раз говорила ей, что вместо книжек лучше будет читать звериные следы на снегу и полагаться на свои острые уши и крепкую память, на истории и песни, как это делают все остальные.
Банни вдруг вскочила на ноги и закричала:
— Ой, и как же я забыла?! Точно! Дядя Шон не просто умеет читать и писать, у него ведь есть и специальная штука для того, чтобы записывать голос. Он сможет записать песню для Чарли!
— Банни, твой дядя — очень важный и занятой человек, — испуганно сказала Седна. — Ему приходится решать проблемы целой планеты! Мы не можем отнимать его время и беспокоить его по пустякам.
— Вообще-то говоря, то, что Чарли отправили на космический корабль — это не такой уж и пустяк, ты не находишь, Седна? — сказала свое веское слово Клодах. — Нет, по-моему, это прекрасная мысль. А раз уж Яна тоже умеет читать и знает, как обращаться с записывающей машиной, и если ты, Яна, согласишься помочь нам в этом важном деле — тогда нам не нужно будет отрывать Шона Шонгили от его забот, еще более важных. Он ведь может просто дать Яне эту машину на время. Как ты думаешь, Баника, он согласится?