— Только не рассказывай Шимусу, — предупредила Яна кошку. — Я так думаю, он хотел бы, чтоб я сварила или еще как-нибудь приготовила эту рыбу. Но — между нами, девочками, — я никогда в жизни не училась готовить еду. Я просто заталкивала в глотку нужные пищевые пилюли, вот и все.
Кошка понимающе посмотрела на нее прищуренными глазами, не прекращая в то же время урчать и мурлыкать над рыбой и всем своим видом словно говоря:
"Твоя потеря — моя находка”.
Яна привыкла к тесным, маленьким жилым помещениям в окружении неблагоприятной внешней среды, однако сейчас почувствовала, что, несмотря на свою болезненность и утомляемость, она просто физически не сможет высидеть в закрытом помещении более двух часов подряд. Снаружи было очень холодно, а одежды, которые ей придется надевать, чтобы выйти на улицу, были тяжелыми и громоздкими — зато там она, бог даст, сможет хоть немного подышать свежим воздухом.
В течение тех нескольких часов, когда солнце показывается на небе и когда небо становится ярко-голубым, а снег искрится и сверкает, Яна не могла бы заставить себя сидеть дома даже под страхом смертной казни. Поскольку на этой планете континенты располагались только поблизости от полюсов, то смена светлого и темного времени здесь в точности соответствовала режиму освещенности в полярных районах Земли. Полярные день и ночь тянулись непрерывно по несколько месяцев. Яне сильно повезло — она попала на Сурс как раз в самом конце темного времени года и еще застала хоть какое-то различие между днем и ночью, хотя, конечно же, и не такое, к какому она привыкла на космических кораблях Компании, в условиях искусственной регуляции суточного цикла.
Яна заметила, что кто-то быстро скользит на длинных лыжах мимо ее домика. Она бросилась на улицу, даже не надев шапки, чтобы узнать, где этот человек раздобыл лыжи.
Паренек, который катался на лыжах, мгновенно залился краской смущения, услышав ее вопрос.
— Они... Их... Их тут у нас делают, вот! — сказал он наконец, но Яна успела разглядеть на лыжных ботинках клеймо Интергала.
— А можно купить пару лыж в магазине Компании, ты не знаешь? — спросила она, думая про себя, что этот чертов магазин надо будет еще найти.
Мальчишка не сказал больше ни слова, развернулся и припустил обратно со всей скоростью, на какую был способен. Это окончательно убедило Яну в том, что лыжи не только не сделаны на Сурсе, но и не продаются в магазине Компании: скорее всего их потихоньку “умыкнули” с космобазы.
В одном из домов дальше по улице открылась дверь, и оттуда вышел закутанный в меха человек со свертком в руках. Фигура этого человека, гораздо более объемистая и массивная, чем у большинства прочих, показалась Яне знакомой. Она шла прямо к Яне, плавно покачиваясь и переваливаясь с ноги на ногу — это была Эйслинг, мастерица по изготовлению теплых одеял, с которой Яна познакомилась у Клодах.
— Привет тебе, Яна'! — поздоровалась Эйслинг.
— О... Привет и тебе, Эйслинг. Послушай, я тут пытаюсь сориентироваться в поселке. Ты не покажешь мне, где у вас тут магазин?
— Покажу, конечно. Это вот туда, налево. Только что тебе там понадобилось?
— Да, в общем-то, ничего. Просто хотела узнать, что там вообще продается.
— Не так уж много чего, но все равно пойдем, я тебя провожу. Мы стараемся делать то, что нам нужно, из того, что можно найти на планете. Иногда мы даже выставляем свои изделия в магазине Компании в обмен на то, чего нельзя сделать своими руками. Впрочем, наши товары никогда не залеживаются на магазинных полках. Я так думаю, их перепродают втрое, а то и вчетверо дороже того, что платят нам, — на кораблях, на космических станциях или в других колониях. Поэтому мы в основном обмениваемся прямо друг с другом тем, что у каждого из нас лучше всего получается делать. К примеру, я могу обменять одно из моих одеял на хороший нож из тех, что делает Шимус, а Шинид может продать четверть лосиной туши, которую она добудет на охоте, за шерсть горных овец, нужную мне для работы, или за тюлений жир для светильников — столько, сколько понадобится нам обеим. Старая Этне Накнек вяжет отличные свитера и часто выменивает за них еду и дрова. И все мы вымениваем шкуры, чтобы шить из них обувь и одежду. А если бы мне удалось раздобыть где-нибудь настоящую материю, я пошила бы из нее очень красивые наряды для лэтчки. Раньше у нас так и было, но с тех пор как невоенным людям запретили входить на космобазу, материи нам больше не достать.
— Ну, теперь я поняла, у кого мне спрашивать, к кому и за чем обращаться, когда мне что-нибудь будет нужно, — сказала Яна. Но она поняла также и то, что ей срочно нужно обзавестись каким-нибудь более ценным товаром для обмена, чем бумажные деньги Компании. Яна никогда в жизни не охотилась ради еды. Большинство планет, на которых она работала, были тогда еще слишком новыми и слишком плохо исследованными — никто не знал наверняка, что из местной флоры и фауны съедобно, а что — ядовито. Но в любом случае у нее всегда остается неприятный, но реальный выход — она может перестать обедать в гостях за счет радушных хозяев.
Эйслинг провела Яну в магазин. Снаружи он ничем не отличался от любого другого дома. А внутри казался даже меньше — в центре тесной комнатки возвышалась печка, а вдоль каждой из стен жались прилавки. По бокам от печки располагались два стола, на которых были в беспорядке расставлены несколько пакетов с разными питательными таблетками, там же лежали форменные галстуки и пуговицы, а еще — простые трусы очень маленьких размеров. Пока Яна разглядывала разложенные на столах товары, Эйслинг присматривалась к тому, что лежало на полках за прилавками.
— Смотри, Яна, какой хороший маленький котелок. Неплохо бы тебе его купить. У нас есть один такой, но все полезные вещи так быстро куда-то пропадают...
Яна купила котелок, не задумываясь. Однако, стараясь высмотреть еще что-нибудь полезное, она не увидела в магазине больше ничего, кроме мелких деталек от машин, перегоревших чипов и кусков разноцветной проволоки.
— Шинид берет цветную проволоку и делает из нее плетеные узоры на посуду и одежду, — рассказала Эйслинг, когда они вышли из магазина. — А из этих чипов у нее получаются нарядные украшения. Ты как-нибудь заходи к нам в гости на ужин, и мы тебе покажем. Впрочем, каждый и так принесет с собой свои вещи на лэтчки, для обмена и на подарки.
Яна сказала, что с удовольствием навестит их, и они распрощались — Эйслинг пошла дальше, своей дорогой.
Прошло еще два дня. Яна сидела у себя в домике с чашкой горячего растворимого напитка в руках и никак не могла окончательно проснуться. Но вдруг снаружи послышался топот собачьих ног и характерное повизгивание и скулеж — и с Яны сразу же слетели последние остатки дремоты. В окошке показалось лицо Баники, обрамленное меховой оторочкой капюшона. Яна приветливо махнула рукой, приглашая Банни заходить, и девочка тотчас же просунула голову в дверь.
— Если ты все еще хочешь поехать со мной к дяде Шону, то вставай и собирайся. Я подожду снаружи, с собаками, но все равно тебе лучше поторопиться. Эта поездка — на добрых два часа, и нам надо будет еще найти его там, когда мы прибудем на место.
Яна кивнула и, засунув в печку еще пару поленьев, натянула ботинки и надела теплую куртку поверх мундира. Подхватив рукавицы, шарф и шапку, она вышла на улицу. Кошка последовала за ней.
— Вот, садись сюда, — сказала Баника, показывая подготовленное для нее место на нартах. Яна села, и девочка помогла ей поплотнее закутаться в теплые одеяла и меховое покрывало. — Когда сидишь неподвижно — быстро замерзаешь. Потом, когда будешь чувствовать себя получше, я покажу, как править собаками. Когда правишь упряжкой — не замерзаешь.
Потом девочка положила Яне на колени пару больших овальных плетенок с ремешками — таких же, какие висели над дверью у Клодах.