В 179… году пришло время старику Ф. поехать в Р…зиттен. Каким бы бодрым и свежим он себя ни чувствовал, однако ж полагал, что в семьдесят лет не худо заручиться помощником. Словно в шутку он однажды сказал мне:
— Тезка! (так звал он меня, внучатого своего племянника, крещенного тем же именем, что и он) Тезка! Я думаю, ты не прочь немного проветриться у моря и прокатиться со мной в Р…зиттен. Ты мне славно пособишь в некоторых весьма хлопотливых делах, а кроме того, хоть раз испытаешь себя и присмотришься к дикой охотничьей жизни, когда, утречком написав аккуратно протокол, потом покажешь, что ты способен заглянуть в сверкающие очи непокорному зверю, к примеру длинношерстному свирепому волку или клыкастому кабану, а не то и уложить его метким выстрелом из ружья.
Я столько наслышался всяких чудес о веселой охоте в Р…зиттене и всей душой был предан добрейшему старому деду, а потому известие, что он на сей раз берет меня с собой, обрадовало меня чрезвычайно. Порядком поднаторев в делах, которые ему предстояли, я обещал употребить все старание, чтобы избавить его от всех трудов и забот.
На другой день, завернувшись в теплые шубы, мы сели в повозку и в густую метель, возвещавшую о наступлении зимы, отправились в Р…зиттен. Дорогою старик нарассказал мне немало странных вещей о бароне Родерихе, основавшем майорат и назначившем моего деда, тогда еще совсем молодого человека, своим юстициарием и душеприказчиком. Он говорил о дикой, грубой натуре старого барона, что, по-видимому, унаследовала от него вся семья, и даже нынешний владелец майората, которого мой дед знавал кротким, даже мягкосердечным юношей, год от году становится все мрачнее. Он сказал, что если я хочу что-нибудь значить в глазах барона, то должен вести себя смело и непринужденно, и наконец упомянул о покоях в замке, которые он раз навсегда избрал себе жильем, так как там было тепло, удобно и настолько отдаленно, что мы, когда того пожелаем, можем удалиться от безумного гомона веселящихся гостей. Ему всякий раз приготовляли резиденцию в двух маленьких обвешанных теплыми коврами покоях, рядом с большой судейской залой, во флигеле, напротив того, где жили старые девы.
После скорого, однако ж весьма утомительного путешествия, мы прибыли поздней ночью в Р…зиттен. Было как раз воскресенье, и когда мы проезжали деревню, из корчмы доносились плясовая музыка и веселые крики, дом эконома был освещен сверху донизу, там тоже слышалась музыка и пенье; тем больший ужас наводила пустынная местность, в которой мы скоро очутились. Жалобно и пронзительно завывал морской ветер, и мрачные сосны, словно пробужденные от глубокого волшебного сна, вторили ему глухими стенаниями. Голые черные стены замка высились над снегами; мы остановились перед запертыми воротами. Ни крики, ни щелканье бича, ни стук, ни удары молотком ничто не помогало, словно все вымерло; ни в одном окне не было света. Тут старик грозно закричал во всю мочь:
— Франц! Франц! Куда ты запропастился? Пошевеливайся, черт подери! Мы замерзаем у ворот! Снег до крови нахлестал лицо, пошевеливайся, черт дери!
Завизжала дворовая собака, в нижнем этаже замелькал свет, загремели ключи, и скоро со скрипом растворились тяжелые створки ворот.
— А, добро пожаловать, добро пожаловать, господин стряпчий, угораздило вас в такую несносную погоду!
Так вскричал старый Франц, подняв высоко фонарь; свет ударял ему прямо в лицо, морщинистое и странно скривившееся в приветливой улыбке. Повозка въехала во двор; мы выбрались из нее, и тут только я разглядел необычайную фигуру старого слуги, облаченного в старомодную егерскую ливрею, затейливо расшитую множеством всяких снурков. Над широким белым лбом лежало всего несколько седых прядей, нижняя часть лица обветрела и загрубела, как и полагается охотнику, и хотя напряженные мускулы почти превращали его в причудливую маску, однако глуповатое добродушие, светящееся в глазах старика, играющее на его устах, вновь примиряло с ним.
— Ну, старина Франц, — заговорил в передней мой дед, выколачивая снег из шубы, — ну, старина Франц, все ли готово, выбита ли пыль из ковровых обоев в моих комнатушках, принесены ли постели, ладно ли истопили там вчера и сегодня?