Волжинъ. Спасибо! Я всегда самъ.
Архипъ. А то позвольте. Ужъ если «маіоршѣ» служимъ такъ вамъ, барину природному, и Богъ велѣлъ. [Молчаніе]. Григорій Петровичъ!
Волжинъ. Что, милый?
Архипъ. Какъ полагаете, кто такая наша «маіорша» будетъ?
Волжинъ. Какъ «кто!» Дядина жена, конечно.
Архипъ. Жена!.. Жена-то она жена, да что она за птица-съ?
Волжинъ [затянулъ сакъ и отодвигаетъ его къ сторонѣ]. Это меня не касается и ты отлично сдѣлаешь, братецъ, если птицъ оставишь въ покоѣ.
Архипъ [ворчливо, про себя]. Ни пава она, ни ворона. [Молчаніе. Волжинъ кое-что перебираетъ на столѣ]. Григорій Петровичъ!
Волжинъ. Что?
Архипъ. Вы дяденьку своего любите?
Волжинъ. Люблю.
Архипъ. И жалѣете?
Волжинъ. Положимъ. Что же дальше?
Архипъ. Какъ повашему — на человѣка онъ тепереча походитъ, какъ быть должно?
Волжинъ [съ усмѣшкою]. На кого же потвоему?
Архипъ. Да на ту вотъ самую «грымзу», н-да! И всему этому «маіорша» причиной.
Волжинъ. Ха-ха-ха! Ты, Архипъ, врешь жестоко. Нехорошо, любезный.
Архипъ. Да ужъ вѣрно-съ. Спервоначала онъ все еще индюкомъ около нея обхаживалъ, — нѣтъ, нѣтъ, да крылья распуститъ… [Подражаетъ индюку, когда тотъ шуршитъ распущенными до земли крыльями] чукъ! фррръ!.. Ну, и расхорохорится, бывало. А теперь — ни гу-гу! Тьфу! А на меня рычитъ, злющій сталъ, у-у-у! [Молчаніе]. Григорій Петровичъ, нонче вы отъ насъ ѣдете. Увезите насъ съ собою-съ.
Волжинъ. Васъ? ха-ха-ха! Что ты Архипъ!
Архипъ. Сказано: «бѣгай злаго». А «маіорша» пусть себѣ въ одиночку куражится…
Феня [за сценой]. Архипъ!
Архипъ [съежился]. Эхъ! [Проворно приглаживаетъ волосы и оправляется]. Иду-съ! [Убѣгаетъ въ правую дверь].
Волжинъ. Хмъ, оба вы съ дядюшкой хороши. Да, «маіорша» ой-ой! Карягинъ не вамъ чета, друзья мои, а какъ она съ нимъ!.. [Подумавъ]. Но во всемъ этомъ драма какая-то кроется. Что-то есть въ воздухѣ, будто передъ грозою…
ЯВЛЕНІЕ II
Волжинъ и Анна Захаровна
Анна Захаровна. Здравствуйте-съ!
Волжинъ [удивленно]. Здравствуйте. Анна Захаровна. Тиши моего здѣсь нѣту?
Волжинъ. Какого Тиши?
Анна Захаровна. Сына моего-съ. Я Тишина мать.
Волжинъ. Извините, я никакого Тиши не знаю… и здѣсь никого посторонняго нѣтъ.
Анна Захаровна [съ плачемъ]. Да гдѣ же онъ, батюшка, гдѣ? Я, Григорій Петровичъ, вашу маменьку знала и васъ самихъ маленькихъ помню… Куда же мой Тиша дѣвался? Прямехонько изъ города я. Привезли ихъ вѣнчать: Тишу и Анципетрову, отца протопопа дочь… Народу полна церковь. Только къ аналою-то ихъ подвели, а онъ, Тиша то мой, шаферу своему… ихній же, казначейскій: «Голубчикъ, говоритъ, ради Христа, стань вмѣсто меня»… Господи! Становиха Перевертайлова все мнѣ это разсказывала. «Вертится, говоритъ, мечется — срамъ глядѣть»! Казначей Иванъ Павлычъ, дай ему Богъ царствіе небес… тьфу! то-бишь доброе здравіе… ужъ пригрозилъ. Начали вѣнчать. Только начали, а онъ, сударь мой, какъ ахнетъ изъ церкви-то, какъ дастъ стрекача!.. «Держи! держи!» Куда-те, — и слѣдъ простылъ!.. Осрамилъ онъ меня, въ конецъ осрамилъ!.. [Плачетъ, закрывъ глаза платкомъ].
ЯВЛЕНІЕ III
Волжинъ, Анна Захаровна и Териховъ
Териховъ [входя]. Вы зачѣмъ-съ?
Анна Захаровна. Батюшка, Максимъ Гаврилычъ, Тиша мой изъ-подъ вѣнца убѣжалъ!..
Териховъ. Ни до васъ, ни до Тиши никакого мнѣ дѣла нѣтъ-съ. Какъ вы осмѣлились!..
Анна Захаровна. Я мать! Пропалъ вѣдь онъ, батюшка, искали, искали…
Териховъ. Опять свое! [Наступаетъ]. Да какъ вы смѣли носъ сюда показать!..
Волжинъ [удерживая его]. Дядя, дядя, что вы!
Териховъ. Да знаешь ты, кто она, эта женщина, знаешь?
Волжинъ. Не знаю. Но какъ же можно…
Териховъ. Нѣтъ, позволь! Она сплетница, колотырка! У нея на языкѣ шило наточишь!
Анна Захаровна [грубо]. Что-жъ языкъ мой — брусокъ что ли по вашему?
Териховъ. Вонъ! сейчасъ… или я… [Наступаетъ].
Волжинъ [опять удерживаетъ]. Дядя, да полно вамъ!
Анна Захаровна. Хорошо, когда такъ! Только-бъ мнѣ Тишу найти… Ужъ будутъ у тебя дегтемъ ворота вымазаны!
Териховъ [рванулся]. Ахъ ты…
Анна Захаровна [вылетая въ заднюю дверь]. Будутъ, будутъ! Провалиться, если не вымажу!