Даже, если дадут Т-44, большой проблемы его экипажу это не составит. Разберутся. Танки хоть и различаются, но созданы по одним принципам. Вот, на КВ Володька пересаживаться не хочет, даже учитывая лучшую броневую защиту и более мощное вооружение на последних машинах. После юркой «тридцатьчетвeрки» «Клим Ворошилов» кажется неповоротливым. Знакомили курсантов Челябинского танкового училища с его новейшими образцами. Благо выпускали их на том же Челябинском Кировском заводе, пусть и в меньших количествах чем Т-34 и его младшего собрата — Т-44.
Володька прислушался. А стук колeс изменился. Да и раскачивать стало меньше, кажется, скорость уменьшилась. Впереди какая-то станция. Хотя стоять им на ней ровно столько времени, сколько нужно железнодорожникам для проверки букс, да дозаправки паровоза водой и топливом. От самого Урала им дали зелeную улицу, и они летели сквозь станции и полустанки, оставляя позади бесконечные вeрсты. Мимо Москвы промчались ночью, лишив лейтенанта Банева последней надежды увидеть родителей до окончания войны. Единственное, что ему удалось, это бросить в станционный почтовый ящик письмо где-то под Смоленском. В конверт кроме коротенького письма он вложил и злополучную заметку из Огонька, едва не стоившую ему офицерских погон.
Майор Кудинов подтвердил характеристику, выданную ему капитаном Косых. Причeм, самым подлым образом. Володька так и не узнал, кто именно из его сокурсников нашeл время пролистать подшивку Огонька, чтобы обнаружить фотографию старшины Банева со всеми наградами и статью переведeнную из американского журнала. Шушуканье по его поводу продолжалось с первого дня пребывания в училище, как и пробные вопросы: «А не тот ли он Банев?» Володька отвечал отрицательно, надоели с подобными выяснениями ещe на фронте. Даже усы отпустил, чтобы отличаться от самой знаменитой своей фотографии. Но вот же кто-то настойчивый нашeл эту статью и притащил еe в роту. То, что с ней познакомились сокурсники, было половиной беды. Хуже, что еe обнаружил их комбат, причeм в наихудшем из возможных настроений. Ему в очередной раз отказали при попытке поступить в академию. Причинами отказа назвали отсутствие боевого опыта и правительственных наград. Вот майор и пришeл в их роту сорвать на ком-либо злость. А тут, как нарочно, на самом видном месте учебного класса фотография курсанта с двумя орденами и медалью, и рассказ об одиннадцати подбитых танках. Майор поначалу потерял дар речи, затем велел построить роту, подошeл с журналом к помощнику командира первого взвода Баневу и долго всматривался то в фотографию, то в курсанта, отыскивая схожие черты. Убедившись, что перед ним именно тот Банев, про которого так красочно расписывали в статье, майор развернулся и ушeл. Ушeл только для того, чтобы немедленно написать рапорт об отчислении помкомвзвода Банева, как «неперспективного».
Спас будущего лейтенанта Банева капитан Косых. Вытащил из урны выброшенную комбатом статью и пошeл с ней к начальнику училища. В результате «неперспективного» курсанта допустили к экзаменам, по результатам сдачи которых дали звание лейтенанта. В двух десятках лучших из ста сорока четырeх допущенных. Все остальные удовлетворились званием младшего лейтенанта.
А капитан Косых отправился на фронт, возглавив их маршевую роту.
Володька сел на нарах, понимая, что уснуть уже не удастся. Намотал портянки и натянул сапоги. Повeл плечами, в вагоне было довольно холодно поэтому спали все одетыми. Отбросил в дальний угол нар нагретую за время сна шинель и прошeл к приоткрытой двери, возле которой примостился дневальный, достал кисет и свернул самокрутку. Положенных по довольствию папирос им так и не дали, зато махорки отсыпали не жалеючи. Протянул кисет дневальному, тот не отказался. Вместе прикурили от трофейной зажигалки, найденной старшиной Баневым в немецком блиндаже под Бреслау. Затянулись дымом, оглядывая мелькающие в проeме двери деревья, проводили взглядом очередной переезд.
— К Минску подъезжаем, товарищ лейтенант. — Подал голос дневальный.
— Откуда знаешь, Демкович? — спросил Володька.
— Я на этой дороге, почитай, каждое дерево знаю. — Дневальный неопределeнно хмыкнул. — Кочегаром на паровозе я до войны работал. По этому пути не один десяток составов прогнал.
Володька удивился. На железнодорожников бронь была наложена не менее жeсткая, чем на квалифицированных рабочих. А если они и попадали под мобилизацию, то только в железнодорожные войска.
— Как же ты танкистом умудрился стать? — Высказал он своe удивление.