— Никак не сочтешь? — ухмыльнулся брязнутый уполовником есаул (сам из татар). — Десять их у тебя, кашевар, десять. Покудова…
Прочие тоже у крыльца столпились, глумятся вполсмеха.
Под который же ноготь он заправил былинку-стебелек? А! Под правый мизинный. А щелкал, кажись, безымянным. Стенька воспрял духом, повторил щелчок — и тут же грянули за дубовой дверью об пол распавшиеся железные запоры.
Тут уж стало всем не до надсмешек.
— Милости просим мимо ворот киселя хлебать! — лихо вымолвил юный душегуб.
А в дому, само собой, переполох уже, суматоха — проснулись жильцы от грохота. Кинулись разбойники с ножичками засапожными в отчиненную Стенькой дверь.
— Погодь! — остановил их атаман. — Энто завсегда успеем… — насупился, повернулся к кашевару. — Спрыг-траву добыл? Иде?
— В Ногайской Орде, — охально ответил ему Стенька.
Ну, жильцов, понятно, зарезали, сноху (выспросив) тоже, клад нашли — веселись, душа! Ан нет, невесел атаман. Кашевар-то, вишь, чары знает — сам, небось, в атаманы метит.
— Ох, Стенька… — говорит ему Ураков. — Чую, надул ты меня и с камушком, и с головой девкиной…
У нас ведь как? Что разбойник — то колдун. А колдовство, известно, даром не дается. Стенька-то вон еле оживел, камушек лизнувши, а другой и вовсе бы дух испустил. Да и Уракова взять… Незнамо с кем, но тоже за кудесничество свое расплатился — глазика-то нетути.
Ну с Настей дело иное, Настя невестой была Волкодировой, тут уж поневоле колдуньей станешь. Да и ей тоже, видать, несладко приходилось: поживи-ка с чудой речной! Родишь от него гаденыша — все титьки пообкусает. Лучше уж со Стенькой. Малый, конечно, с придурью, но хоть облик у него человечий и все прочее.
А спрыг-траву он, вестимо, добыл ни в какой не в Ногайской Орде — там ее отродясь не водилось, да и сама-то Орда к тому времени долго жить приказала. На кошме своей в Жигули сплавал. Настя ему плант-бумажку дала — по ней он травку и сыскал. А уж Орду — так, для складности приплел.
Спрыг-трава, чтоб вы знали, на все сгодится: ею и замки сшибают, и клады берут. Хотя есть такой наговор, что и она вряд ли осилит. Кто-де ни разу по-матерну не заругается, того и клад. До сих пор, говорят, лежит — никто не взял.
А еще она моргулюток хорошо служить заставляет. Правда, ладить с ними тяжело, ох тяжело. Давай да давай им работы! Не дашь — самого замучат. У Стеньки четыре моргулютки было — так он их, ежели что, пеньки в лесу считать посылал. Обычно заставляют на берегу песчинки считать, а он похитрее — пеньки. Иное дерево-то с молитвой рублено: как дойдет до него моргулютка — враз со счету собьется. И давай все по новой… Бесенята и есть бесенята! Для них молитва — первый страх.
Неспроста же, кого из мельников ни допроси, сплошь безбожники — им без моргулюток в подколесном омуте никак нельзя.
А насчет оброненной в воду шапки Стенька тревожился зря. Со временем обвыкся. Оно и забавно даже: пустит, бывало, шапку по течению — и ждет. Смотрят с кораблика: шапка плывет в Астрахань. Богатая шапка, черная, золотом изукрашенная. Цоп ее, а под ней Стенька!
— А, — говорит, — курвины-прокурвины дети! Чужие шапки хватать?
Ну а дальше уж — как бог на душу положит: кого ограбит, кого потопит, кого наградит. Всяко бывало…
Или вот трубку (ту, что Ураков ему подарил) оставил раз на бугре — из интереса: найдется ли смельчак поднять? Не нашлось. Знали и про трубку, и про то, что покуришь ее — станешь заговоренный, как Стенька. А боязно. Чуть тронь — ан! — вот он уж и сам пред тобой.
Так до сих пор та трубка там и лежит.
— Это просто Ефремка до нее еще не добрался…
Шутка понравилась. Усмехнулся в усы.
— Энтот — запросто…
— Степан Тимофеевич, — деликатно осведомился я. — Колдуны — они ведь все разные по силе, так?
— А то! — подтвердил он.
— Ну а вот, скажем, кто был сильнее: Ураков или Настя?
— Знамо дело, Настя.
— Тогда, простите, не понимаю. Если верить сказанию, Ураков наложил на нее заклятье, и она до самой своей смерти ходила с плачем вокруг бугра — того самого, который вы потом стеклом завалили… чтоб сверкал… Как же это он так сумел? Ураков-то…
Вообще-то я отдавал себе отчет, что в колдовстве, наверное, как в боксе: и Бакстер, случается, Тайсона нокаутирует. Однако такое, согласитесь, событие если и выпадает, то единожды…