— Я выезжаю на аэродром. Передайте на борт: до моего приезда посадку не производить.
В длинном ряду машин стояла черная «Волга» начальника управления. Шофера на месте не оказалось, а искать не было времени. Иван Тихонович Очередько выругался, своим ключом открыл машину и сел за руль. Дорога на аэродром оказалась забитой стоящими перед железнодорожным переездом двумя рядами машин, самосвалами и автобусами с пассажирами.
Иван Тихонович направил машину в объезд, прыгая по разбитым кюветам, не думая, что может угробить машину или перевернуться. Пожалел, что на его машине не установлена служебная сирена, как на милицейских машинах и «скорой помощи». Дорога каждая минута, и от его расторопности зависит жизнь людей. Он вспомнил, что диспетчер не доложил ему об остатке горючего. Неизвестно, сколько самолет продержится в воздухе — полчаса или десять минут. Ему удалось проскочить через железнодорожное полотно перед самым носом идущего товарного поезда. Заметил побледневшего от испуга железнодорожника с желтым флажком. Придя в себя, тот грозился и, потрясая большим кулаком, грозно кричал вслед машине.
Выскочив на летное поле аэродрома, Иван Тихонович направил машину к диспетчерскому домику. Резко затормозил перед стеклянным зданием с высокой башенкой.
При появлении начальника управления из-за стола встал дежурный диспетчер. В руках, дрожащих от волнения, прыгал карандаш.
Иван Тихонович понял, что надо в первую очередь успокоить находившихся в комнате и самого дежурного. Прошелся из угла в угол и сказал, не повышая голоса, не приказывая, а словно прося:
— Поливочные машины вышлите на полосу. Все собрать до одной. Поливать землю до полной мокроты. Сажать будем на грунт. Наверное, вы так и решили? Я не сомневаюсь.
Диспетчер промолчал. Щеки пошли красными пятнами. Он отбросил карандаш и уперся руками в край стола.
— Остаток горючего?
— Тысяча двести.
— Может еще летать. Я буду руководить посадкой со стартовой машины, — сказал неторопливо Иван Тихонович, отыскивая стоящую внизу красную машину с радиостанцией. — Передайте на борт командиру: пускай еще раз попытается выпустить шасси аварийно.
— Экипаж перепробовал все варианты.
— Не все. Передайте, чтобы бортпроводницы предложили пассажирам конфеты и побольше улыбались.
Он посмотрел на аэродром, бетонную полосу, за которой терялось широкое поле с жухлой, осенней травой. Заставил взять себя в руки. Первый раз почувствовал, что раздражала бетонная полоса — его всегдашняя гордость. Сажать Ан-24 он будет на землю. Медленно спускался по ступенькам, словно задался целью их пересчитать. Оказавшись на первом этаже, захотел еще раз подняться наверх. Время у него еще есть.
Выйдя на широкое поле аэродрома, прислушался. Поразила удивительная тишина. И вдруг до его слуха донеслась песня жаворонка. Трепеща маленькими крылышками, он взлетел за бетонной полосой. А через несколько минут птицу спугнули выкатившиеся три поливочные машины, они развернулись и двинулись широким фронтом, как идущие в наступление танки. Иван Тихонович улыбнулся пришедшему сравнению, напомнившему ему о минувшей войне.
Мысли снова занял летающий за аэродромом по кругу Ан-24 с пассажирами. И сейчас не было важнее дела, как спасти жизнь людей и экипажа. Несколько раз обошел кругом стартовую машину. Старался представить себе действия летчиков. У диспетчера узнал фамилию командира самолета. Ан-24 вел Барышев. Барышева он хорошо знал. Летчик первого класса должен справиться с трудной посадкой. Но почему он вдруг засомневался в его подготовке? Какое право он имеет не доверять летчику?
Поливочные машины перестроились и теперь ходили одна за другой. «Идут в правом пеленге», — подумал он и невольно улыбнулся. Случай с самолетом Ан-24 напомнил ему военные дни, фронтовой аэродром. Оказывается, от войны нельзя уйти. Она постоянно напоминает о себе, требует собранности и особого отношения к делу.
Начальник управления шагал по мокрой земле. Порыжевшая трава на его глазах сразу преобразилась, начала блестеть.
Машины должны сделать не один десяток кругов, чтобы промочить как следует землю. Нельзя забывать, что на борту остаток тысяча двести литров керосина.
Очередько сел в красную стартовую машину и выехал на середину бетонной полосы. Взял микрофон и твердым голосом, чеканя слова, передал:
— Командиру Ан-24 приготовиться к посадке. Сажать на грунтовую полосу на живот, Руководит посадкой Очередько!
— Вас понял. Командир 6574 Барышев!
Иван Тихонович терпеливо выждал, пока поливочные машины совершили еще два круга, и приказал им уходить. Передал летчикам: