— Иван Тихонович, мой начальник отдела кадров в растерянности. Приехал летчик из училища. Вертолетчик Белов. Вы о нем что-нибудь знаете? Вам представлялся?
— Белов? — начальник управления теснее прижал трубку к уху, прислушиваясь к возникающим трескам. Показалось, что снова подскочил испуганный котенок и скоро примется царапать лапкой. Не слышал он ничего о вертолетчике Белове. Почему он должен ему представляться? Существует начальник отдела кадров управления. Он принимает молодых летчиков из училищ, беседует с ними и отправляет в отряды. Установлен такой порядок, и он не собирается его отменять.
Связь нарушилась. Иван Тихонович оторвал телефонную трубку и удивленно осмотрел ее. Нетерпеливо прокричал в микрофон.
— Васильев, сообщите, когда у вас появился летчик? Какой у него налет на вертолетах?
В тягостном ожидании, когда, наконец, прорвется через дикий шум и треск голос Васильева, он представил его растерянное лицо. Не иначе, молодой летчик ошарашил командира отряда своей дерзостью, и он не чаял, как избавиться. Васильев отличался цепким крестьянским умом, унаследованным от отца-белоруса, и старался никогда ничего не делать опрометчиво. Уверившись, что Васильев дал промашку, Иван Тихонович вдоволь насмеялся. Захотел посмотреть на летчика Белова, который сумел перехитрить Васильева. Явно он не из робкого десятка или совершенно глупый парень. Иначе нельзя объяснить, почему он вместо областного города, где находилось управление, рванул в Салехард. И вдруг ему стало не по себе. Какое право имел Васильев принимать в объединенный отряд бестолкового летчика? Надо приказать, чтобы выгнал скорей. У него в Салехарде не детский сад, а подразделение с дорогими самолетами и вертолетами. Хватит с них разных происшествий!
Неожиданно прорвался голос Васильева.
— Диплом у летчика с отличием, — кричал в трубку Васильев, оглушая Ивана Тихоновича. — Я оформлю Белова, а документы вышлю в управление. Хорошие летчики мне нужны!
— Диплом с отличием? — переспросил Иван Тихонович, досадуя на себя, что по своей торопливости чуть не отдал приказ увольнять Белова. Неожиданно припомнил одну телеграмму. Она прошла мимо его сознания. Поступила без обратного адреса и без подписи недели две назад. «Встречайте летчика-вертолетчика». И он чуть не хлопнул себя ладонью по лбу от досады, не понимая, почему так поздно к нему пришло озарение: Белов — Олег. Олег Ромашко. По матери он Белов, по отцу — Ромашко. От растерянности чуть не выронил телефонную трубку. Летчик не ошибся, нашел бы Тюмень и управление гражданской авиации. Просто он не захотел встречаться с Иваном Тихоновичем Очередько. А телеграмму прислала Настя, конечно, против воли Олега. Давняя незаслуженная обида на парня не забылась. Он подумал, что Олег доставит ему еще много неприятностей и попортит кровь. Почему его направили после летной школы к нему в управление? Разве в стране нет других? О том, что Олег попросился сам на Север, он не допускал мысли.
Слышимость улучшилась. Ивану Тихоновичу показалось, что командир отряда перехитрил. Вошел без стука в его кабинет и диктует условия. Он боялся, чтобы Васильев не заметил его растерянности. Полученное известие взволновало, и он почувствовал, что надолго потерял душевное спокойствие. Теперь надо ждать из Салехарда письма, а какое пришлет Белов-Ромашко, одному богу известно. Хотел верить, что парень повзрослел и стал куда мудрее.
— Я отдаю Белова в приказ! — торопливо выкрикнул Васильев. — Диплом с отличием. Знание материальной части — «пять». Летная подготовка — «пять». И парень, вроде, ничего. Думаю, не подведет!
«Не подведет», — чуть не сказал Иван Тихонович, и, хотя продолжал злиться на Олега и не прощал ему дерзости и нелепых обвинений, сейчас испытал законную гордость. Представил, как порадовался бы успехам сына Сергей! Обижался, что парень не захотел с ним встретиться, поговорить. Неужели, не стал читать его письмо? А он исписал пятнадцать страниц школьной тетради. Подробно описал воздушный бой над Берлином и вычертил схемы. Сделал это не для своего оправдания, а с единственной целью убедить Олега, что его отец был настоящим боевым летчиком. И он, командир эскадрильи, как участник всех боев подтверждал это.
Очередько не скрыл от Олега собственный промах, который ему чуть не стоил жизни: поджог его самолета «мессершмиттом» и вынужденный прыжок из горящего Як-3 на парашюте. Неужели Олег не захотел читать его признание. Сейчас он винил Настю за ненужную скрытность. Почему она не рассказала сыну, как они дружили с Сергеем, были друг для друга роднее братьев. Почему она все так усложнила? Не пожелала, чтобы он воспитывал Олега и стал для него отцом? Ему нужен сын…