— У тебя все хорошо?
— Да, я просто приболела немного, — просипела Мириам, пытаясь отыскать очертания ведьмы в комнате.
— Как не вовремя. Может мне позвать лекаря или хотя бы принести тебе чай? — спрашивала Лори, обеспокоенно глядя на больную.
— Нет, не стоит. Слушай, ты же знаешь Бастиана?
— А? Того симпатичного альва с милой косичкой?
— Ага. Симпатичного, с милой косичкой и синяками под глазами. Можешь подойти к нему и сказать, чтобы он шел отдыхать к себе? Я сегодня не выйду на учебу, пусть он тоже не идет.
— Давай я все-таки позову лекаря? Может, хотя бы какого Мастера? — не унималась Лори, пытаясь помочь.
— Ты слышала, что я сказала? Бастиану скажи, пожалуйста! А об остальном не беспокойся…
Лори кивнула, кинула последний обеспокоенный взгляд на уже уснувшую Мириам и покинула комнату.
Тишину опустевшей комнаты разрушали только завывание ветра за окном и звук шагов Подмастерьев, бродящих туда-сюда по коридору. Ближе к девяти часам в комнату тише мыши проникнула Мэри, забрала быстро учебники и вышла, на последок показав Мириам одну карту из колоды, изображение на которой та не смогла разобрать. Ведьма Огненного Каньона услышала приближение другой ведьмы, когда в лихорадке проснулась, что делала еще несколько раз за утро. Как раз ближе к одиннадцати Мириам проснулась еще раз, в тот же момент с тихим стуком в комнату зашел Бастиан. Он посмотрел на ведьму и, бросив пергамент на стол, произнес:
— Вот конспект за сегодня. Я отсидел на нескольких занятиях, больше не могу. Поправляйся.
— И ты, — хрипло просипела Мириам. Альв кивнул и быстро покинул комнату, вероятно, направляясь в общую спальню, где он жил во время бури.
Мириам вновь уснула. Проснулась еще через какое-то время от стука. Кто-то уверенно постучал в дверь комнаты и, не услышав протеста, со скрипом открыл её. Две тени, одна больше, другая меньше, прошли в комнату, аккуратно, стараясь ничего не задеть. В мутном взгляде ведьмы первая тень быстро приобрела очертания отца Мириам. Эдмунд взглянул в глаза своей дочери и, протянув руку, аккуратно погладил ее по голове.
— Лори сказала, что ты заболела, — произнес он медленно. — Как же ты довела себя до такого? Я попросил лекаря зайти к тебе, он будет здесь через час…
— Не надо, — прошептала Мириам, сильнее кутаясь в одеяло. — Я в порядке…
— Вижу я, как ты в порядке. Если лекарь спросит о чем-либо — отвечай честно, чтобы он мог точно поставить диагноз, — сказал Эдмунд. Лишь сейчас ведьма смогла узнать во второй тени своего брата, который пристально смотрел на нее. — Я попросил Лори, чтобы она принесла тебе обед. Я еще зайду вечером. Будь умницей — не делай глупостей.
С этими словами вдвоем они покинули комнату. Мириам, которая уже не могла больше спать, села на кровати и руками попыталась нащупать свою записную книгу. Она оказалась под подушкой. Перевернув несколько листов с заметками, набросками письма Тасмин, засушенными травами и вырванными страницами учебников, Мириам открыла чистую станицу и, достав карандаш, начала писать всё, что придет в голову:
'Как же так. Почему все сложилось подобным образом? Почему стоило мне захотеть узнать, что случилось с моей семьей, я сразу попала в такой поворот судьбу? Mutti (нем. ласковое — мамочка, матушка, от Mutter — мама). Sag mir bitte, Mutti: Warum das ist so? (нем. Скажи мне, пожалуйста, мамочка: почему так?).
Я никогда и не думала, что такое случиться со мной. С тобой ведь это тоже произошло? Как ты смогла пережить все это? Откуда ты смогла взять силы, чтобы, несмотря на все это безумие, не пасть духом, а продолжить идти по жизни.
Наверное, я никогда это не пойму. И я не могу даже спросить тебя. Все, что осталось от тебя, это лишь одинокие нечеткие воспоминания. Я помню, как ты обнимала меня, укладывая спать, помню твои золотые сережки, которые сияли в свете закатного солнца, помню твои шелковистые волосы, которые ты любила заплетать в косу. Помню запах малины и нежные пироги, которые ты пекла, помню… Помню холодное осеннее утро, когда, поднявшись с кровати, я бежала на завтрак, но вместо творожной запеканки, которую ты обещала вечером, я нашла только тебя, прижимающуюся к отцу и плачущую. Я тогда так испугалась. Помню, как ты бормотала: «Я не… я не сумела… Лучше бы умерла я, а не она…Он ведь просто хотел счастливо жить с ней»… Наверное, тогда я поняла, что ты пережила много всего ужасного в этом мире…'
Отложив карандаш, Мириам вновь взглянула на написанное и погрузилась в воспоминания. Да, в то утро мама и отец разговаривали с кем-то (ведьма видела это из окна), а потом она застала плачущую Джоан и утешающего ее Эдмунда на кухне. Мириам долго не могла выкинуть это из головы, но в итоге также, как и другие воспоминания с ее матерью, это затерялось в глубинах памяти. Возможно ли, что они тогда говорили об экзамене? Но эти фразы казались Мириам слишком странными, словно они обсуждали не сам экзамен, а что-то с ним связанное.
Ведьма думала об этом достаточно долго, прежде чем из дум ее вытянул пришедший лекарь. С виду Мириам показалось, что он был самым обычным человеком, что было странно для такого места, как Священные Земли. Лекарь задал пару стандартных вопросов, померил температуру, констатировал обычную простуду и сказал лечиться хорошим сном и теплым чаем. Мириам согласно кивнула, и вскоре лекарь покинул ее комнату.
Еще через какое-то время в комнату постучали. При том сделали это так громко, словно стучали не кулаком, а ногой. Мириам поднялась и на ватных ногах дошла до двери. Открыв ее, ведьма увидела Лори, та держала в руках поднос с едой и несколькими зельями.
— Вот. Была в столовой, взяла тебе обед, также лекарь просил передать тебе эти зелья, сказал, помогут, — Лори прошла в комнату и поставила поднос на стол. — Садись, тебе нужно поесть, а то ты с утра ничего не ела.
Мириам послушно опустилась на стул и взглянула на свой обед. Куриный суп с картошкой, чай с малиной и медом и легкое лечебное зелье. Тасмин постоянно делала что-то похожее, потому что такие зелья хорошо продавались.
Горло саднило, и присутствовало неприятное чувство тошноты, но Мириам все-таки приступила к еде. Лори села на свою кровать и, достав из своей сумки ягоды можжевельника, начала в небольшой склянке смешивать их с другими ингредиентами.
— Что ты делаешь? — спросила Мириам, сделав глоток приторно сладкого чая.
— А? Это? Ну, я делаю омолаживающие маски из ягод. Знаешь, они, конечно, ужасно липкие и неприятные по ощущениям, но зато освежают и тонизируют. Может, ты хочешь попробовать?
— Нет, спасибо… — Мириам съела еще ложку супа. — Так значит, ты занимаешься косметикой?
— Да, — Лори рассмеялась, но этот смех был скорее смущающим и неловким. — Мне кажется, у меня неплохо выходит, я даже смогла продать несколько штук здесь… ну, знаешь, девушкам природным духам и…
— Это очень интересно. Ты планируешь на этом зарабатывать?
— Что⁈ Нет! Я… — тут Лори замялась и отвернулась, спрятав печальный взгляд. — Моя мама считает, что это глупое занятие и…
— А ты считаешь также? — спросила Мириам, покончившую с едой и удивленно изучающую мутную жидкость в склянке.
Лори молчала, медлила с ответом. Как поняла Мириам, ей сильно хотелось поделиться, но она не решалась начать.
— Знаешь, я ведь сбежала от бабушки, чтобы учиться здесь, — как бы невзначай начала ведьма Огненного Каньона. — Пошла против правил. Она была ужасно зла!
— Хах, я бы тоже хотела уметь, несмотря на мнение и желания окружающих, действовать в своих интересах, — Лори усмехнулась. Её язык развязался, и она начала свой рассказ. — Когда Мастер Сельма (Мириам вспомнила водную сьёру, родом из Затопленных Лесов, которая вела у нее дополнительное занятие по магии маленьких водоемов) пришла к нам в общину, чтобы забрать меня на обучение, мама без раздумий стала собирать мои вещи, чтобы я отправлялась. Мама никогда не одобряла мое увлечение косметической магией, ругала за неподчинение. Иногда… Это переходило все границы… (здесь Лори всхлипнула и закрыла глаза руками) Она всегда любила и гордилась только моей порядочной старшей сестрой, которая без вопросов изучала все, что давали ведьмы-старейшины. Именно моя сестра хотела отправиться учиться у Общества, но пришли за мной, потому я не имела права отказываться…