Сами по себе эти предложения не сильно меня опечалили. Хуже было то, что Артур по-прежнему подчеркнуто не замечал меня. Не могу же я вечно таскаться за ним, как побитая собака! Я стал воином, я сражался за него, но у воина должен быть лорд. То, что у меня был выбор, не радовало. Все короли Британии хотели заполучить к себе хороших воинов, хотя бы не хуже тех, что составляли Артурово Братство. Риддерх из Поуиса заслужил прозвание Щедрого, да и говорили о нем хорошо. Как и Артур, он сражался с саксами, хотя и не так успешно. Так что отказал я ему с сожалением.
Меня томило одиночество. С одной стороны, я шел вместе с отрядом, вроде бы принадлежал ему, но все-таки не принадлежал. Мне не хватало кого-нибудь, кто мог бы понять меня, кто верил бы мне. Когда-то у меня был Медро, и я все еще горевал по нему. Агравейну сколько не объясняй, он все равно не понимает. Можно было бы поговорить с Бедивером. Мне действительно было интересно, на чем строятся его убеждения, о каких книгах он говорил. Но он всегда был либо с Артуром, либо с Кеем, и оба они избегали меня. С Талиесином я мог разговаривать часами, но его интересовали, в основном, песни. Так я и жил в полной неопределенности, захлебываясь собственными мыслями, вспоминал людей, которых я убил, недоверие Артура, леди Моргаузу, Тьму. Так что путешествие для меня выдалось не слишком приятное.
Однако ближе к концу, когда мы пересекли Вал Адриана в Каэр Лугуалид и вошли в Регед, стало повеселее. Дороги здесь оказались намного хуже, местность лесистая, быстро по ней не поскачешь, но мне окрестности нравились больше, чем южная Британия. Здесь, на севере, римлян никогда не было, и южные бритты считают северян варварами. Однако всем понятно, что северные барды лучше южных, а северные изделия из металла ценятся по всей Британии. Регед, наверное, самое сильное королевство в Великобритании. Веками он подвергался набегам из Ирландии, располагавшейся неподалеку, сразу за Ирландским морем. Эта непрерывная война давным-давно вынудила королей Регеда строить сильные крепости и держать сильные отряды. Фермеры здесь отличались суровостью и медлительностью, зато никогда не отказывались присоединиться к армии и сражаться. Теперь к ирландцам прибавились саксы, да еще северный сосед — Далриада, доставлял немало хлопот. Правда, оттуда шли товары, которые я хорошо помнил еще по дому. В общем, мне здесь нравилось. Край казался знакомым, несмотря на густые леса. Люди хотя и угрюмые, но открытые и искренние, и пели здесь много.
Холодным августовским днем, под нескончаемым дождем, мы подъехали к королевской крепости Уриена, Ирехвидд. Каменные стены резко выделялись на фоне неба, чайки кричали над пиршественным залом, потому что Ирехвидд стоял на берегу Ирландского моря, почти как Дун Фионн. Я прислушивался к шуму волн и вспоминал крепость моего отца, Ллин-Гвалх, и мое сердце билось так, будто я возвращался домой. Я посмотрел на Агравейна, он понимающе усмехнулся, и мы запели морскую песню по-ирландски.
— Сумасшедшие ирландцы, — проворчал Руаун, пытаясь закутаться в плащ с головой. Мы только засмеялись и запели громче.
Артур, конечно, выслал гонцов. Нас ждали. Слуги у ворот приняли наших коней, и в зале разожгли огонь. Встречал нас сам Уриен, громадный мужчина с раскатистым смехом. Он тепло поприветствовал нас, поздравил Артура с победой и поблагодарил за то, что он пришел на помощь Регеду, затем потащил нас в пиршественный зал, приговаривая, что в такую погоду никому не следует оставаться на улице. Воины развесили мокрые плащи у огня и уселись за столы, а слуги Уриена принесли мед. Зал был переполнен, но после меда на тесноту уже никто не обращал внимания. После первых приветственных чаш подали еду, а мед здесь, похоже не переводился. Появилась арфа, зазвучали хвастливые песни о доблести, а разговоры крутились вокруг изгнания северных саксов. Талиесин спел песню о битве на реке Бассас, и снискал бурное одобрение. Впервые за несколько недель я ощутил, как заботы оставляют меня.