— Нет! — повторил я. — Нельзя тебе, Медро! Ты же не понимаешь! Ты себя убьешь. Тьма проникнет в твой разум, пожрет твою душу, пожрет всего тебя, останется только пустая оболочка! Уходи! Уходи, пока не поздно!
Леди Моргауза стояла у стены, держась за витую веревку, отодвигавшую тяжелую занавесь, закрывавшую ниши в стене, и с интересом смотрела на меня.
— Да с какой стати? — сердито воскликнул мой брат. — Ты же никогда не говорил мне, почему это так плохо. А если это действительно так плохо, то что ты-то здесь делаешь? Ты просто хочешь, чтобы я оставался все таким же дурачком, когда сам сделаешься мудрым и могущественным.
— Нет, Медро, нет, все не так! Может быть, я не прав, но это моя ошибка! Тебе нельзя ее повторять. Пожалуйста, не делай этого! Ради тебя самого — не делай!
— Значит, ты считаешь, что это все неправильно? Значит, и мама не права? Разве так бывает? — воскликнул Мордред и перевел взгляд на маму. Тут же его раздражение сменилось обожанием и восторгом.
— Медро, уходи. Уходи отсюда немедленно! — я уже отчаялся убедить его, да и не слушал он меня в этот момент. — Уходи! Ты не понимаешь! Сегодня ночью здесь будут твориться ужасные вещи!
— Так я потому и пришел, — невозмутимо ответил брат. — Я ведь тоже учился, Гавейн… — он легко перешел на древний колдовской язык. В его исполнении слова больше походили на ворчание какого-то странного животного, звучали дико, немыслимо. Это невозможно было вынести, и я зажал уши руками, чувствуя, как слезы выступают у меня на глазах.
— Достаточно, милый, — остановила леди Моргауза Мордреда и повернулась ко мне. — Мордред останется здесь. — Сказано это было холодным непререкаемым тоном.
Мне хотелось кричать, плакать, топать ногами, но я не мог не только говорить, но и шевелиться. В комнате стало холодно, просто невозможно холодно и темно. Пламя свечей словно отдалилось на несколько миль. Я пытался подавить рыдания, пытался вдохнуть, и тут меня затопил черный прилив.
Леди Моргауза дернула за веревку и отодвинула тяжелую занавесь. В нише лежал один из воинов моего отца, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту. Я знал, что без крови сегодня не обойдется. Дикие от ужаса глаза воина метались по комнате, ни на чем не задерживаясь подолгу. Я узнал Конналла из Далриада.
— О! — вырвался у меня удивленный не то вскрик, не то всхлип. Во рту стоял неприятный привкус.
— Представляешь, — мама обращалась ко мне мягким голосом, ужасно не вязавшимся с происходящим. — Он пошел к Лоту и рассказал о моей клятве. А я ведь обещала ему… и выполню обещание. Мы поступим с ним так же, как с бараном в прошлом месяце. Мужчина подойдет даже лучше. — Она с улыбкой поглядела на Конналла. — Ну-ка, мальчики, тащите его сюда! — Мама показала на центр комнаты.
Медро выступил вперед. Я стоял, не шевелясь, и ощущал себя совсем больным. Глаза Конналла встретились с моими. Он знал, что его ждет.
Я посмотрел на Медро и вспомнил его слова: «Значит, и мама не права? Разве так бывает?» Я перевел взгляд на леди Моргаузу и, кажется, впервые увидел ее истинный облик: это было средоточие силы, заключенной в человеческую плоть, силы, давным-давно поглотившей разум, призвавший ее. Темная сила, Королева Тьмы. Да, когда-то эту силу вызвала сама леди Моргауза, как слугу для своих целей. Да, поначалу она управляла силой, но с каждым днем силы становилось все больше, а самой леди Моргаузы все меньше. Сила выпила из нее жизнь, надежду и любовь, как вино. Передо мной стояло само невыразимое древнее зло, отвратительное, несмотря на прекрасную оболочку, страшное существо, давно уже не человек, и в глазах его плескался только черный ненасытный голод.
Я дико вскрикнул и поднял руки, чтобы защититься от страшного видения. Оказалось, что в одной руке у меня зажат кинжал.
Лицо леди Моргаузы мгновенно изменилось, это опять было лицо моей мамы, красивейшей из женщин, только теперь оно стало гневным. Она тоже подняла руки, и покров силы облек ее, словно огненный плащ. До меня дошел удивленный голос Медро:
— Гавейн! Что ты делаешь?
— Убирайся отсюда, — ровным чужим голосом приказал я. — Это давно уже не леди Моргауза, дочь короля Утера. Уходи, покуда есть время! Уходи, если любишь меня, если любишь свою жизнь, убирайся отсюда!
Он растерянно смотрел на меня, потом перевел взгляд на Королеву Тьмы. Его лицо отчаянно исказилось, а затем… затем он шагнул к леди Моргаузе, шагнул мимо меня, и встал с ней рядом.
— Ты что, обезумел? — с удивлением и легким пренебрежением произнес он. — Наша мама — лучшая на свете. Отец не понимает. И ты не понимаешь. Брось кинжал и помоги нам.