— Тебе пора, — с грустью произнес он. — Может быть, когда-нибудь, когда земные дела станут для тебя уже не важными, ты вернешься и услышишь конец песни. Но до тех пор мы не встретимся. Итак, родич, я даю тебе свое благословение, — он возложил руки мне на плечи. — Да хранят тебя боги в битвах, ждущих впереди. — Король помог мне подняться и обнял так, как никогда не обнимал меня отец. — Ступай, воин Света, ступай бестрепетно и и не удивляйся ничему.
Отступив на шаг, он произнес слово, которое тут же подхватил ветер. Стены замка, заходящее солнце, осветившее перья крыши, долины и леса Острова Блаженных, море у его берегов медленно исчезли с ветром и звуком слова. Наконец, и сам король Луг, все еще горящий неземным светом, растворился в светящемся тумане вместе со своей доброй улыбкой. Отголоски волшебного слова мягко обволокли меня, возвращая на землю и навевая непреодолимый сон.
Глава шестая
Высоко в небе надо мной медленно кружил ястреб. Я смотрел, как он наклонил крылья, ловя восходящий поток воздуха, а затем, балансируя на ветру, боком поплыл, почти не взмахивая крыльями. Я позволил мыслям плыть вместе с ним по голубому небу, оставив тело лежать далеко внизу, на земле. Ощущение легкости, силы и знания цели вполне меня устраивали. А что еще нужно?
Однако вскоре пришлось задуматься: а что же такое произошло со мной, и откуда это незнакомое чувство уверенности? Пришлось заглянуть в память.
Ллин-Гвалх. Я поскакал туда, а демон пустился за мной в погоню. Я пробыл там день, а потом… нет, дальше не помню. Остались лишь ощущения: вспышка света, боль, восторг. Песня, смывшая печаль, тревогу, страх, песня, слов которой я не помню, да они и не важны для ее глубочайшего смысла. И клятва. Острова Блаженных. Земля обетованная, Серебряная земля, Земля Живых: множество названий хлынуло из прошлого, словно прорвав плотину. Луг Длиннорукий… наверное, это был сон. Только во сне цвета могут быть такими яркими, а время и расстояние становятся неважными и бессмысленными. Ллин-Гвалх. Я определенно был там, так, может, я все еще здесь? Впрочем, об этом я еще успею подумать, а сейчас лучше бы поискать что-нибудь поесть. Я сел, зевнул и огляделся.
Так… Я сидел на вершине холма, среди низкой травы и вереска. С одной стороны пологий склон переходил в холмистую равнину, поросшую буйно-зеленым, явно весенним лесом. С другой стороны я видел холмы еще выше моего. Небо над головой слепило глаза невероятно чистым, синим цветом. Казалось, оно поднимается все ввысь и ввысь.
— Нет, — подумал я вслух. — Это невозможно. Нигде на Оркадах нет таких холмов и, главное, лесов. К тому же сейчас явно весна, а тогда… тогда была осень.
Но земля и небо не оставляли сомнений в своей реальности. Я в отчаянии схватился за голову. Где же я? Это уж точно не сон… или все же сон? Но тогда и Остров Блаженных — тоже сон? Или нет?
«Не удивляйся ничему», — сказал король Луг перед расставанием. Я отчетливо помню эти слова, помню его лицо, когда он их произносил, помню закат, раскинувшийся на полнеба над его замком. Я вспомнил и пиршественный Зал, и оружейную комнату, боль, сжигавшую руки, когда я вытаскивал меч из стены, радость и прилив силы, когда он оказался у меня в руках. Меч… рука непроизвольно ухватилась за пояс.
Меч был на месте. Я сжал рукоять и ощутил, как она становится частью меня. И снова этот поток силы… Я осмотрел меч. Он был реальней реального. Значит, и все мое путешествие реально. Магия Света оказалась не менее реальной, чем магия Тьмы. Я поклялся в верности Свету, и Он дал мне оружие. Я сжимал в руке клинок, который не ковал ни один земной кузнец.
Сомнения и ужас покинули меня, не оставив следа. Вскочив на ноги, я поднял Каледвэлч к солнцу и закричал:
— Господин мой, Великий Король! Благодарю за то, что ты избавил меня от врагов! За то, что принял клятву Тебе. — При этих словах меч снова полыхнул светом, как тогда, в оружейной, но теперь свет не обжигал больше, скорее, он просто радовался вместе со мной. — Благодарю тебя, мой родич, король Луг, — добавил я, — благодарю за гостеприимство и за твое благословение. — Клинок еще некоторое время полыхал светом, но потом потускнел, и скоро у меня в руке остался обычный меч, тонкий, немного слишком длинный, но прекрасно сбалансированный и точно по моей руке.