И ты ничего не знаешь обо мне. И не понимаешь меня.
Ты не можешь дотумкать, почему я любил проводить вечера в одиночестве, даже если в одиночестве никогда не был.
Моя мать, вот она да, она была одинокой. Мой отец, если он у меня и был, сбежал почти сразу после моего рождения. Да, ты поняла правильно: мне было всего несколько месяцев.
Прекрасное начало, не правда ли?
Вместо улыбки плач. Вместо объятий заброшенность.
Из песни слова не выкинешь.
Зато я быстро повзрослел. Буквально сразу.
Спасибо, папа.
О маме я уже говорил. Она была вынуждена тянуть лямку в одиночку. Тогда я не знал, как ей удавалось зарабатывать деньги. Сегодня знаю. Она была красивой женщиной, моя мать. И все те мужчины, что появлялись в нашем доме и кому она продавала себя, крали ее красоту.
Это мои женихи, говорила она мне.
Все они были отвратительны. Чтобы не видеть их, я закрывался в своей комнате, в этой моей норе без единого окна. Там был только стеклянный потолок, через который я видел небо.
Света было мало, поэтому сейчас я ношу очки.
Я читал. Много читал.
Рядом с моей школой находилась маленькая книжная лавка. В Камден, на Шафстсбери-авеню. Сейчас на этом месте огромный книжный магазин для любителей научной фантастики. Все лучшее в жизни неизбежно умирает.
В те годы тут торговали подержанными книгами. Я подружился со стариком, который управлял лавкой.
Книги рассказывали о жизни, о разнообразных приключениях и исследованиях. Читая их, я забывал обо всем на свете. Это немного походило на кражу кусочков чужой жизни, чужих историй. Так было всякий раз, когда я погружался в страницы книги.
Собственной истории я тогда почти не имел.
А та, которую имел, мне не нравилась.
Так я начал читать, нет, пожирать книгу за книгой. Я надеялся, что что-нибудь из прочитанного станет моим и подарит мне новую жизнь.
Мне было наплевать на других людей. Я жаждал только книжных историй. Они были прекрасны, эти истории. Они были чисты. Не замутнены, как настоящие жизни, несущие на себе отпечаток стыда. Как моя.
Старик из лавки, он понимал меня. Он практически не покидал свой высокий табурет, на котором восседал все дни, держа на коленях свернувшегося клубком рыжеватого плешивого кота. Старик носил очки в розовой оправе в форме полумесяца.
Он постоянно читал. Открытую книгу держал в одной руке, другой гладил кота. С его лица не сходила счастливая улыбка. Его лавка приходила в упадок, но он, похоже, этого даже не замечал.
За огромным прилавком из массивного черного дерева он хранил самые ценные книги. Для друзей, а не для продажи, потому что ценными вещами обмениваются, их не продают, объяснял он мне.
Я не читал романов. Терпеть их не мог. Мне нравились истории великих людей прошлого. Биографии, так их именовали. Я надеялся отыскать в них ответы на мучившие меня вопросы. Почему некоторые из нас рождаются счастливыми, а другие лишены даже надежды на счастье? Почему одни появляются на свет красивыми, а другие — уродами? Почему одни бедны с детства, а другие уже рождаются набобами? Почему я должен сгорать от стыда с первого дня жизни? Почему? Вот на какие вопросы я искал ответы.
Старик это знал и помогал мне.
Однажды он рассказал мне историю некоего Фибоначчи.
Это был странный тип. Жил в Средние века. Родился в Пизе.
И не делай такого лица. Ты думаешь, что, если Я сижу в этой темной вонючей дыре, а ты — миссис-психолог-криминалист, мне не дано этого знать?
ЗАБЛУЖДАЕШЬСЯ!
Это ты живешь во тьме.
И если ты не найдешь терпения выслушать меня, ты никогда ничего не поймешь.
Я повторяю. Фибоначчи был странный тип. Он начал использовать арабское исчисление, когда все еще следовали старой романской системе. Но не этим он меня восхитил.
Меня потряс цифровой ряд, который он открыл.
Совершенный ряд, где каждое число является суммой двух предыдущих.
1-1-2-3-5-8-13-21-34-55-89-144...
Ты поняла? Да или нет?
Ты поняла? Это же очевидно.
И тем не менее во всем этом есть трижды проклятый секрет!
Потому что в природе ряд Фибоначчи проявляет себя тысячью различных способов.
Но есть еще кое-что. Намного более интересное.
Я, правда, не смогу объяснить тебе это достаточно внятно. Проф, вот кто это умеет. Когда он об этом говорит, все становится ясно.
У него светлая голова.
Тебе стоило бы послушать его.
Хотя нет, ты этого не заслуживаешь.
Как бы то ни было, ты должна знать, что цифры ряда Фибоначчи связаны между собой странным числом, которое называется «пи», или «золотым сечением». Так мне объяснял Проф.
«Пи» равно 1,61803.