Неделю спустя, старого Клюге вызвали в суд, отделавшись штрафом, он сразу успокоился, повеселел и занялся восстановлением своего завода.
В начале октября Майя получила паспорт и стала собираться в дорогу, собственно это было сказано к слову, так как собирать ей было нечего, все её вещи за пять минут укладывались в маленький чемоданчик, приобретенный накануне.
Стало сыро и прохладно, белые лапы тумана захватили город в плен, спрятав под густой завесой каркасы разрушенных зданий и они выглядывали из кисеи, словно сказочные чудовища, навевая тоску. Тоски у Майи было в избытке своей. За все эти годы, проведённые у Фон Оффенбахов, ей не с кем было перемолвиться словечком, поделиться наболевшим, а его- то собралось немерено. Она крайне хотела уехать, но теперь, когда почти всё уже было готово, её одолевали сомнения: как она доберётся в такую даль одна, да и там, по- приезду, к кому пойдёт никого не зная? Плохо помня английский, все эти последние месяцы, в редкие, свободные от работы часы досуга, девушка пыталась догнать упущенное по самоучителю. Она чувствовала себя такой одинокой и брошенной в этой тесной каморке под лестницей, что долго сдерживаемые слёзы жалости к себе, обильно оросили подушку. Ночью ей приснилась бабуля. Она месила на кухне тесто, а Майя сидела рядом и всё жаловалась ей на жизнь.» Умой, детка, заплаканное лицо- сказала бабушка - ночь уйдёт и с собой заберёт все горести и страхи. Свет не без добрых людей, дорогая, спросишь их и будешь знать куда идти и что делать.»
На оставшиеся купоны, Майя получила пальто и ботинки, свою старую куртку перелицевала и пошила для Гюнтера новую курточку с подкладкой, получилось неплохо. Малыш в неё тут же влез и ни за что не хотел снимать.
Был час обеда. Майя принесла поднос вновь поступившей больной, фрау Вебер, её лицо показалось девушке знакомым. Уже выйдя с палаты она поняла, что это та самая фрау постоянно моющая своё окно. Женщина заболела двусторонним воспалением лёгких, её никто не проведывал, по видимому, она осталась одна и Майя стала за ней ухаживать. Фрау Вебер была учительницей музыки, как и мама Майи, и большой поклонницей Моцарта. Прожив в городе два с половиной года, девушка только сейчас узнала, что корни великого композитора находятся в Аугсбурге, здесь в Фуггерае жил его прадед, затем отец Леопольд, правда дом его сейчас разрушен. Майя кормила, купала пожилую фрау, читала ей книжки, наконец больной стало легче и успокоенная девушка ушла домой. Придя утром на работу, она заскочила в палату поздороваться со своей подопечной и увидела чисто застеленную кровать.
-Где фрау Вебер? - громко и удивлённо спросила Майя.
-Фройляйн, зайдите ко мне в кабинет. - позвала её старшая сестра.
-Что случилось с фрау Вебер?- уже волнуясь, вновь спросила Майя.
-Она умерла- прозвучало в ответ.
-Как же так, ведь ей стало намного лучше!- не могла смириться с известием девушка.
-Это случилось из-за осложнения, она просила передать вам это и, фройляйн Майя, прежде, чем вы будете этим пользоваться, хорошенько постирайте.
Девушка раскрыла переданный ей пакет в нём лежала большая, чёрная, шерстяная шаль и маленькая записка:
«Милая Майя!
Ваши глаза грустны, даже когда вы улыбаетесь. У каждого из нас свой груз потерь за спиной, вы не должны о нём забывать, как не должны позволить ему утянуть вас на дно океана боли. Свяжите себе из этой старой шали, что- нибудь новое. Вы молоды, смело идите по жизни, у вас всё ещё впереди!
Инга Вебер.»
Распустив шаль Майя связала себе берет и пышный шарф, а из оставшегося небольшого клубка, получились чудесные носки для Гюнтера.