Решающий поворот событий произошел в 624 году. Как повествует монумент в Пьедрас-Неграс, воинам из этого города удалось пленить какого-то знатного человека из Паленке. Но после этого инцидента в течение целого столетия Паленке наслаждался тишиной и благоденствием. Зона влияния города значительно расширилась, хотя с юга и востока это влияние сдерживалось блоком городов Пьедрас-Неграс, Помона и Тонина; по другим направлениям Паленке продвинулся очень далеко. Иероглифический знак города стоит рядом с именными иероглифами правителей многих мест вплоть до Чьяпаса и даже Мексиканского залива. Около 650 года Паленке стал стабильным и успешным городом-царством, который больше не боялся своих врагов. Неудивительно, что наибольшая строительная активность Пакаля пришлась именно на эти годы.
А в 659 году хроники Паленке преподносят нам сюрприз — в одном из текстов встречается странная фраза: «Он пришел». Выяснилось, что речь шла о правителе Тикаля по имени Щит-Череп. Дело в том, что за два года до своего «пришествия» Щит-Череп, похоже, попросил в Паленке «политического убежища», так как Тикаль подвергся нападению со стороны Калакмуля. Ученые не сомневаются, что Тикаль и Паленке были дружественными городами, более того, вместе с Копаном они входили в альянс, в котором Тикаль главенствовал еще со времен своего союза с Теотиуаканом. В хрониках сообщается, что с прибытием Щита-Черепа Пакаль решился напасть на своего врага — Калакмуль и его союзников. Особенно досталось маленькому городку Помона: согласно письменам, Пакаль и Щит-Череп, захватив городок, «не пощадили никого».
Очевидно, что с появлением беглого союзного властителя начался период наивысшего расцвета Паленке как в военном, так и в культурно-религиозном плане. Сфера влияния государства расширялась, а при сыновьях Пакаля — Кан-Баламе и К’ан-Ой-Читаме, принявшем власть в 702 году, — достигла своего апогея.
Процедура ритуального обезглавливания пленных врагов. Фрагмент изображения на известняковом панно в городе Тонина. Мы видим идеал мужской красоты у древних майя: орлиный нос и покатый лоб. Предположительно показана казнь К’ан-Ой-Читама — правителя Паленке, попавшего в плен к воинам города Тонина
К’ан-Ой-Читам оказался неудачливым правителем: через девять лет после восшествия на престол, в 711 году, его взяли в плен воины городка Тонина и, продержав в плену несколько лет, принесли в жертву богам. И хотя в истории Паленке было еще много правителей, побед и построенных храмов, звезда города упорно катилась к закату; а начиная с IX в. всякие упоминания о Паленке прекратились.
Для исследователей, посвятивших себя изучению истории народа майя, последние десятилетия стали временем непрерывных открытий, и даже откровений. Проспавшие более тысячелетия цари майя, которые когда-то были для ученых абстрактными правителями «А» или «В» из погребения «номер такой-то», вдруг проснулись и заговорили. Благодаря чудесам дешифровального искусства статистические персонажи стали обретать имя, характер и свое место в истории; Америка узнала своих героев и обогатила свою персонализированную историю. История Месоамерики не сводится только к достижениям культуры и архитектуры, и соперничество между майяскими городами-государствами порой выливалось в военные конфликты, о чем поведали письмена, оставленные древним народом. А теперь попытаемся ответить на вопрос: как часто происходили эти конфликты и можно ли их назвать полномасштабными войнами?
Едва приступив к колонизации Юкатана, испанские конкистадоры столкнулись с майяскими воителями. К удивлению испанцев, сражаться им пришлось не с ордами «дикарей» с дубинками, а с вполне организованными, неплохо экипированными отрядами агрессивных и мотивированных воинов. В 1517 году, например, отряд Франсиско Эрнандеса де Кордобы столкнулся с войском майя. Татуированные и разукрашенные в боевую раскраску, с диким гиканьем, свистом и воплями, майя сначала осыпали незваных пришельцев острыми камнями и стрелами, а затем, перестроившись, пошли на испанцев врукопашную, используя копья, щиты и каменные ножи. Местные хроники повествуют, что буквально по всему Юкатану захватчики наталкивались на решительное сопротивление и несли ощутимые потери.
Испанские конкистадоры довольно быстро поняли, что имеют дело с народом воинственным, смелым и готовым себя защищать, что их военная тактика формировалась не одно столетие. Воины майя явно следовали традициям ведения боя, появившимся в горниле междоусобных конфликтов на протяжении многих лет, задолго до испанского вторжения. Много позже у Эрика Томпсона появилось убеждение, что воинственность майя «воспитали» агрессивные и влиятельные соседи, в частности, тольтеки; и, видимо, от них же на земли майя пришла кровавая традиция сакрального жертвоприношения плененных врагов. Но теперь мы знаем, что милитаризм в майяском обществе расцвел пышным цветом еще в классическую эпоху, а ритуальные кровопускания и вовсе составляли существенную сторону религиозной жизни майя. Таким образом, представление об этом народе как о тотально миролюбивом и солидарном обществе отвергнуто в последние десятилетия напрочь.
Бонампак.
«Правосудие» — знаменитая жанровая сцена, изображенная на одной из стен. Измученные, ожидающие своей участи пленники перед царем-триумфатором Чан-Му-Ваном
Батальные, жестокие сцены пленений и убийств составляют едва ли не подавляющую часть изобразительного искусства майя. Мы видим бесчисленные изображения майяских царей и безымянных воинов, облаченных в шлемы и доспехи, держащих в руках щиты и копья с каменными наконечниками; они любуются поднятыми за волосы головами своих врагов — доказательства милитаристского духа, царившего на Юкатане. Особенно красноречивы сцены, изображенные в классический период на стенах Бонампака.
Тексты повествуют о военных походах, предпринятых по всей юкатанской равнине. Отряды могли достигнуть любой точки Юкатана, а особо выдающиеся, например, военная элита Калакмуляи многих мест Месоамерики. Однако следует отметить, что любые военные предприятия до конца позднеклассического периода трудно доказуемы археологически. В более поздние периоды во многих майяских городах начинается строительство фортификационных сооружений. В Калакмуле, например, центр города окружен широким и глубоким каналом, а весь Тикаль — многочисленными земляными укреплениями (там, где нет болот). Археологи обнаружили следы разрушения строений в Тикале в результате набегов в 562 году отрядов из Калакмуля и Караколя. Другие города также подвергались пожарам и разорениям вследствие вражеских вторжений. Правда, у части ученых остаются сомнения относительно пожаров — они могли носить и бытовой характер; а найденное в соответствующих культурных слоях оружие не отличается от того, что использовалось на охоте. Тем не менее руины городка Дос-Пилас не вызывают сомнений в обыденности кровавых баталий в ту эпоху. Выяснилось, что накануне вражеского вторжения жители в спешке разбирали дворцы и храмы, чтобы добытый таким образом камень пустить на строительство оборонительной стены вокруг города. Вдоль первой, каменной, линии обороны была насыпана вторая — земляная. В укрепленный город хлынули толпы простых граждан в надежде найти убежище среди уцелевших дворцов, храмов и монументов. Осаду и падение Дос-Пилас зафиксировали сами нападавшие — воины из города Тамариндито в 761 году. Выжившие жители Дос-Пилас спрятались в двух укрепленных поселениях по соседству, но и они, в конце концов, были взяты. В последнем очаге сопротивления — на полуострове, вдающемся вглубь острова Петешбатун, археологи нашли братские захоронения и множество оружия (у части копий были сломаны наконечники). Все это неоспоримо свидетельствует о кровавой резне, произошедшей здесь 1250 лет назад.
Справедливости ради отметим, что, кроме отдельно взятого случая у озера Петешбатун, и масштабы, и вовлеченность людей и материальных ресурсов в вооруженные конфликты между майя — вопрос по сей день открытый. Ради чего же затевались войны? Часто основной целью конфликта являлось желание захватить как можно больше пленных и таким образом поддержать популярность очередного правителя. Перед восшествием на престол будущий царь желал пленить человека, не последнего в иерархии сопредельного или отдаленного города-государства, а еще лучше — самого правителя; причем регулярная поимка важных персон и принесение их в жертву являлись даже обязательным мероприятием в жизни той или иной династии. Имена захваченных правителей и прочих титулованных особ тщательно фиксировались, а пленникам «не первой категории» именной иероглиф не присваивался, следовательно, не они являлись целью набегов.