Жертвоприношения свершались не затем только, чтобы задобрить богов, они представляли собой прекрасный испытанный инструмент укрепления власти правителей. Божественная энергия пролитой крови питала политический и религиозный авторитет майяских царей — тех, кто в глазах простого народа был посредником между земным и небесным. «К’уль ахау» называли они себя, то есть «священными властителями».
У богов майя обнаруживается очень много человеческих качеств: они старятся и умирают, враждуют между собой и мирятся. Более того, они могут позволить некоторым людям общаться с собой, как с равными, то есть как с живыми существами. Об этом повествует сага «Близнецы-герои». В ней рассказывается, как братья-близнецы, самые первые люди, искали свое место под солнцем в темное неопределенное время до создания мира. По сюжету братья в конце концов победили силы смерти и заслуженно заняли свое место среди небожителей. Современные исследователи склоняются к мысли, что сага придумана самими правителями, считавшими себя потомками «близнецов-героев». Такой вывод ученые сделали, исходя из лингвистических особенностей саги. Это произведение появилось и было зафиксировано в камне и на бумаге в эпоху первых династий майяских царей, то есть в конце доклассического периода. К позднеклассическому периоду сага превратилась в своего рода инструкцию к применению для новоиспеченных правителей. Поступки, судьба и влияние близнецов-героев сделались моделью для подражания, примером для майяских царей с замашками небожителей.
Место, где обычно происходило сакральное действо жертвоприношения, также выбиралось не случайно. По обыкновению, представление разыгрывалось на площадке для игры в мяч со скошенными боковыми стенами. Сеть подземных коридоров и камер (своеобразный макет Шибальбы) располагалась зачастую как раз под городским стадионом майяского города — таким образом, жертвенная кровь сразу же попадала в царство мертвых, напрямую к богу маиса. Из мифологии майя известно, что бог маиса, брошенный на произвол судьбы своими сыновьями, попал в Шибальбу; и хотя впоследствии он воскрес, выбраться из подземелья ему не хватило сил. Каждый правитель, считавший себя воплощением одного из «братьев-героев», брал на себя заботу о вызволении бога маиса из подземного мира, для чего требовалось как следует угостить незадачливого бога кровью вражеских пленников, напитать его необходимой энергией. Напоив божество жертвенной кровью и отогнав властелинов смерти, майя таким образом надеялись на высшее покровительство в делах совершенно приземленных — стремлении получить хороший урожай.
Герои-близнецы. Характерные точки на их телах означают родство с ягуаром
Большое значение правители придавали ритуальному одеянию: во время празднеств они надевали маски и костюмы, которые, по их мнению, «превращали» их на некоторое время в богов и наделяли особой сверхъестественной силой. Например, правитель 18-Кролик представал перед взором своих подданных в костюме бога маиса — в таком виде он запечатлен на стеле «Н» в Копане. В головном уборе из роскошных перьев царь танцует, радуя себя и других своей сверхъестественной силой. На гравированной притолоке, найденной в склепе царя Хасава-Чан-К’авиля в Тикале, изображен юный бог, спускающийся на каноэ в подземное царство. В этой же гробнице находился роскошный керамический сосуд, покрытый нефритовыми пластинками и увенчанный выполненной из зеленого обсидиана головой человеко-бога, создавшего жизнь на земле.
Самое яркое отождествление правителя с богом (в частности, с богом маиса) найдено в Паленке. Речь идет об уже упоминавшемся саркофаге Пакаля, обнаруженном стараниями мексиканского археолога Альберто Руса в 1952 году. Композиция изображения на крышке саркофага производит фантастическое, «космическое» впечатление. Верхняя часть рисунка буквально усеяна небесными символами, а во многих местах мы видим изображения предметов, символизирующих к’улель — божественную силу, присущую человеку-Пакалю, — раковины, нефритовые бусы и цветы.
На самом верху композиции, венчая крестообразное мировое древо, расположилась фантастическая птица, символизирующая край небес и бога Ицамну. Ветви древа оплели двухголовые змеи — символ, так полюбившийся царям майя. В центре композиции — сам Пакаль в нефритовых одеяниях бога маиса, попавший в крепкие объятия подземного мира мертвых. Под ним изображен большой сосуд, предназначенный для сбора жертвенной крови. На сосуде нарисован проглоченный тьмой бог солнца. Все изображение целиком посвящено смерти Пакаля, вернее, тому моменту, когда он попадает в царство мертвых. Смысл композиции заключается в том, что из (смерти) крови Пакаля, так же, как из смерти бога маиса, обязательно вырастет новая жизнь и произойдет обновление на всех уровнях мирового древа.
На крышке саркофага Пакалю отведено центральное место, то есть в самом центре майяского универсума. Этой же привилегии удостаивались и другие правители, причем не только после смерти. Каждый считал себя центральной точкой мироздания, и в подтверждение этого художники окружали царские изображения космической символикой.
Интересно, что воззрения майя о строении Вселенной четко прослеживаются и в архитектуре их городов. Особенно это заметно на примере «Пирамид-близнецов» в Тикале. Здесь с высоты птичьего полета видно, как две пирамиды, западная и восточная, образуют две ветви мирового древа, а девятидверное здание к югу символизирует царство мертвых. На севере комплекса на открытом пространстве находится единственная стела, на которой отображен вечный ход времени.
Конечно, не в каждом городе представление о вселенной подано в такой ясной, четкой манере. Ученые, расшифровывая иероглифы, нашли другие способы выражения космологических идей, к которым прибегали майя. Например, центральные площади городов символизировали поверхности царства мертвых и зачастую проектировались так, чтобы во время сезона дождей их затопляло водой — по аналогии со всемирным потопом в момент сотворения мира. Площадки для игры в мяч служили переходом в подземное царство. Особая роль отводилась стелам; майя их называли «тэтун» — «каменные деревья». Стелы-деревья вырастали из подземного царства, и для каждого правителя «личная» стела с его изображением была тем столпом, на котором держалась его империя.
План комплекса 4Е-4. «Пирамиды-близнецы» в Тикале
Если площади и площадки соотносились с подземельем, а стелы — с деревьями, то пирамиды считались горами, с помощью которых устанавливалась связь между землей и небом. Интересный факт: строительство малых пирамид на плоских вершинах более крупных пирамид — как в Копане или Тикале — отражало древнее представление майя о том, что на вершинах холмов обитают духи умерших людей.
К VIII в. н. э. между майяскими городами простирались многие тысячи плантаций, занимаемых преимущественно маисом — главной культурой и основой благополучия майя. Хозяйничавшие на этих плантациях крестьяне вели тот же образ жизни, что и многие столетия назад. Основной ячейкой крестьянского сословия так же, как и сегодня, являлась «расширенная» семья — по существу, часть рода. Как правило, это были три-четыре семейные пары, объединенные родством по мужской линии. Естественно, в такой фамильной группе мы увидели бы множество детей, в том числе и работоспособного подросткового возраста, а также уцелевших представителей старшего поколения. Один из них, возможно, самый старший и опытный, признавался главой всей семейной группы.
Большую часть времени мужчины проводили в поле или на охоте, а также занимались такими фундаментальными вещами, как строительство жилья, хозяйственных построек, дренажных каналов. Они рыли колодцы и помойные ямы. А женщины, оставаясь у очага, присматривали за детьми, работали в огороде, готовили пищу и занимались ремеслами — ткали, изготавливали глиняную посуду. Такая семейная группа жила в небольшом поселении из 6-10 зданий — жилых и хозяйственных построек. Расположенные по окружности строения образовывали внутренний двор — «патио», где люди занимались хозяйственными делами. Здесь же горел общий очаг, играли дети, а вечером собирались уставшие мужчины. Жилища были такими же, какие мы видим сегодня у индейцев бразильской се львы: однокомнатные хижины, построенные из бревен на земляной платформе-возвышении. Бревна обмазывали глиной или обкладывали глиняным кирпичом. От дождей обитателей хижины спасала крыша из широких пальмовых листьев. При участии всех родственников такой дом собирался за считанные дни. Внутри такой хижины было достаточно прохладно.