Это прикосновение показалось мне крайне интимным и чувственным, как если бы он прикасался не к моей спине, а к моим бедрам, груди или целовал меня.
Внезапно мне стало лучше. Я почувствовала дикое желание вскочить и, запрыгнув ему на руки, целовать его, как вновь обретенного возлюбленного, по которому всем сердцем скучала все это время.
Я покачала головой, пытаясь собрать свои мысли в кучу.
«Посмотри на себя! Валяешься тут перед ним, как собачка с высунутым языком!»
Вытерев рот тыльной стороной ладони, я позволила Маку помочь встать с земли.
Я собиралась повернуться лицом к этому мужчине и все-таки посмотреть в его глаза. Пусть я и знала, насколько они красивые, но последний раз, когда я смотрела в них, изменил все на свете, изменил меня.
Несмотря на крепкую хватку, Мак мягко взял меня за руку и повернул к себе лицом. Я ахнула.
«Голубые. Такие голубые.»
Я никогда не видела, чтобы у мужчины были такие красивые глаза. И его лицо было не менее красивым: полные губы, легкая щетина, взлохмаченные светлые волосы, падающие на лоб. Я готова повторять о том, какой Мак красивый, тысячи раз.
Я смутилась, когда он заметил, что я наблюдаю, как утреннее солнце мягким светом озаряет каждую черточку его совершенного лица.
— Что? — спросил он сухо. — Никогда не видела трехтысячелетнего старика?
Он мило улыбнулся, и мое сердце сжалось при виде ямочек на его щеках. Его глаза лучились весельем, а полные губы вселяли мысли о том, что они созданы для поцелуев, секса и романтического шепота во время занятий любовью…
«Стоп, Тедди!»
Я не собираюсь с ним спать!
«Но ты этого хочешь…»
А для такого человека, как я, хотеть кого-то настолько сильно было полным безумием, но по крайней мере, теперь смогу узнавать эмоции своих пациентов.
— Ты сам знаешь, насколько красив, — ответила я, прокашлявшись.
Я до сих пор не могла поверить в то, что он так стар. «Тогда как все это объяснить? — спросила я себя. — Ты же чертов психолог, Тедди! Женщина с трезвым умом».
Всему этому обязательно есть научное и медицинское объяснение, а я — ввиду того, что пала жертвой всех этих эмоций, которые для меня слишком новы, — оказалась втянута в оккультное заблуждение, навязанное этими людьми. Тем не менее, не могла отрицать ту связь, что связывала нас с Маком, несмотря на все его «проблемы». К счастью, на всей планете не нашлось бы ни одного более профессионального психиатра, чем я, который смог бы убедить Мака в том, что он не проклят и надобности искать своей смерти у него нет. А также объяснить, что Кинг и его жена — впрочем, как и сам Мак — жили в своем выдуманном фантастическом мире. А что касается того странного стечения обстоятельств, когда я видела Кинга во сне — это тоже подлежит рациональному объяснению. После рассказа Мака я знала наверняка, что они следят за мной и, должно быть, проецировала это в своем сознании во время сна. Я, вероятно, уже где-то видела Кинга, но просто не помнила этого.
Мне хотелось дать пощечину самой себе. Цвета, эмоции, обмороки — все, через что я прошла, — просто плод моего воображения.
Когда я поняла, что Мак наблюдает за мной, оглянулась. Не в силах выдавить ни слова, смотрела, как солнечный свет восхитительно играет бликами на его светлых волосах, как хорошо джинсы сидят на его бедрах, как футболка облегает его мышцы. И мне нравилось, что он взирал на меня, как на объект своего вожделения.
— Твои зеленые глаза прекрасны, Теодора. А новая стрижка особенно привлекательна, — тихо произнес он.
«Привлекательна». Навряд ли это слово в наши дни использует хотя бы сотня человек, но его очарование разбудило бабочек, трепетавших в моем животе.
Я пожала плечами, пригладив свои волосы.
— Я подумала, с такой прической буду выглядеть взрослее.
Он зашелся в веселом смехе.
— Люди так беспокоятся об этом, но на самом деле тебе столько же лет, сколько и мне.
«А, ну да… Он же думает, что я и есть та женщина, Олла.»
Решив, что сейчас не время отторгать его ложную реальность, я промолчала. Если я действительно хочу помочь этому человеку, должна действовать осторожно и позволить ему самому увидеть правду. Выйти из своего выдуманного мирка.
— А мне-то было интересно, с чего у меня при дожде постоянно болят колени. Должно быть, артрит. — Улыбнулась я, а затем тяжело вздохнула: — Мне намного лучше. Поедем?
Мак протянул руку и погладил меня ладонью по щеке.
— Я поведу.
Я не могла пошевелиться. Его прикосновение оказалось слишком приятным.