— Итак, — начала я, сев в кресло из черного кожзама напротив его стола. — За эту неделю я провела анализ занятости наших врачей и выяснила, что на ваши плечи легло слишком много пациентов. Думаю, это несправедливо.
Доктор Уилсон сел за свой стол, на котором в полном беспорядке смешались рабочие папки, спортивные буклеты и разные безделушки.
— Да, но мне, как правило, достаются пациенты, от которых отказываются другие врачи.
— Это неприемлемо. Мы не можем выбирать, кому из людей мы будем помогать, а кому нет.
— Не каждый врач способен справиться с любым попавшимся случаем, — ответил он на мои слова.
Каждый наш врач имеет степень бакалавра в области психологии, как и я. Ладно, не как я. Я имела три специальности: нейропсихология, когнитивная и нейролингвистическая психология, психометрическая и количественная психология.
По сути, я и мама были психами (простите мне мой юмор, но псих, работающий психологом, — это смешно).
— Сейчас мы это исправим, — сообщила я. — Я планирую забрать несколько ваших пациентов. Просто дайте мне рекомендации по поводу того, какие именно случаи мне стоит забрать себе. Я не хочу подрывать прогресс в лечении этих людей.
Доктор Уилсон слегка сжал губы, а я заметила шкаф за его спиной полностью забитый медицинскими книгами, но к которым никто не прикасался, наверное, с того момента, как он начал работать здесь. Эти сантиметры пыли были явным нарушением санитарных норм, но я проигнорировала этот факт. Поскольку была ненормальной, с общепринятой точки зрения. Видите, снова мы почти вернулись к слову «псих».
— Очень мило с вашей стороны, доктор Валентайн. Я все обдумаю и отдам вам список в понедельник или во вторник.
— Хорошо. Да, и пока я не забыла, я хотела бы спросить вас о пациенте в палате номер двадцать пять.
Доктор Уилсон отпил из кружки с надписью «Мой папа № 1», стоящей на его столе. По всей видимости, в кружке находился алкоголь, потому что доктор показался мне каким-то заторможенным и подозрительно радостным.
— Вы имеете в виду нашего мистера Доу, вернее анонима с придуманной фамилией? — спросил он, поставив на стол свою кружку.
— Мы лечебное учреждение, работающее за счет людей, а не государства. И поэтому люди, которые отказываются называть себя, страдающие амнезией или нехваткой денег, отправляются в другое место.
Доктор Уилсон улыбнулся.
— Он зарегистрировался неделю назад, оплатил три месяца лечения, а затем попросил положить его в палату и оставить в покое, пока он сам не захочет с нами говорить.
— Это безумие, — резюмировала я.
Уилсон хрипло рассмеялся и его смех напомнил мне смех Санты. Его «Хо-хо-хо!».
— Да, полагаю, это и правда безумие. Но нигде ему не будет так хорошо, как здесь.
— Значит, этот мужчина не хочет, чтобы мы его лечили, а мы понятия не имеем о причинах его нахождения здесь?
— Ни одной догадки. Но разве это не интересно? — Доктор Уилсон выглядел крайне взволнованным этим неэффективным использованием целой палаты. И я не могла понять почему.
— Он не может оставаться здесь. Есть люди, действительно нуждающиеся в нашей помощи, а мы отказываем им в этом.
— Он заплатил нам, — напомнил мне доктор.
— Вопрос не в деньгах, а в нашем долге перед обществом. Вниз по улице стоит отличный пятизвездочный отель, где за его деньги ему с удовольствием предложат уединение.
Доктор Уилсон кивнул.
— Как скажете. Вашу точку зрения я понял.
Я встала и протянула ему руку.
— Что ж, хорошо. Была рада побеседовать с вами, доктор Уилсон.
Он поднялся с кресла и ответил мне рукопожатием.
— Я с нетерпением жду возможности поработать с вами, доктор Валентайн.
Я подумала о том, что наш диалог прошел вполне хорошо, но только я дошла до двери, как доктор сказал:
— Я надеюсь, вы не против разрешить этот вопрос непосредственно с нашим анонимом? Вторая половина моего дня чересчур загружена.
Я кивнула.
— Конечно, я лично займусь этим вопросом.
Меня не волновали чувства этого анонима, меня волновала простаивающая работа.
И честно говоря, мне было интересно встретиться с мистером Номер двадцать пять.
Темнота была единственной вещью в этом мире, в которой я чувствовала себя неуютно, наверное, потому, что предпочитала видимые факты. Объясню. Видеть объекты то же самое, что и видеть факты. Вот пол. На нем стоит диван. Это факты. Угадывать, что где находится: «Вот здесь вроде должна быть ножка дивана. Ой, больно! Значит, она не здесь!» — бесполезная и глупая трата времени. Именно для этого люди создали лампы.