Позднее я узнаю, что мои товарищи переживали такие же минуты уныния, граничащего с подавленностью.
Робер мне скажет однажды: «Перед концом бури мне хотелось сказать всем: «Снимаем лагеря, мы возвращаемся».
И вдруг вопреки всем ожиданиям вернулась хорошая погода.
НАКОНЕЦ СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР
26 апреля. Северный ветер наконец сменил южный. Северный ветер-это ветер Тибетского нагорья, ветер с бесконечных плато с голубоватыми красками. Очень сильный, исключительно холодный, он прогнал южный ветер, приносящий облака, а с ним влажность и, следовательно, снег. За одно утро мы получим доказательства мощности гималайской природы. От двух метров снега, завалившего палатки, ничего не остается. Пушистый снег, преградивший нам путь несколько дней тому назад к лагерю III, полностью сметен. Из нашего лагеря мы видим, как он поднимается над гребнями грандиозными спиралями. Работает адская воздуходувка. Мы потрясены этой неистовой силой.
В палатках попутно с надеждой возрождаются радость и улыбки. Радость от возможности возобновить штурм вершины, радость чувствовать, как твои мускулы снова начинают жить, твое дыхание становится ритмичным, твои мысли мчатся по вершинам, гребням, ущельям. Радость ощущения колебания веревки при каждом усилии идущего перед тобой товарища, радость от каждого шага по его следу и от каждого усилия, затраченного для этого шага.
27 апреля. Ветер стих. В лагерях возрождается жизнь и стремление к действию. Пайо, Берардини, Моска и Параго с четырьмя шерпами собираются выйти в лагерь III. Грипп у меня более или менее прошел, и я помогаю им готовить снаряжение. Легкие грузы для сагибов, 20 килограммов для шерпов. После двенадцати дней бездействия чувствуешь как бы освобождение. Вечером мы узнаем по радио, что ветер освободил навешенные веревки и уплотнил снег. Однако вид лагеря привел наших товарищей в полную растерянность. Заваленные палатки, поломанные стойки, разорванные полотнища, словом, разорение! Всю вторую половину дня они перелопачивали снег и исправляли повреждения. Лишь в конце дня им несколько помешал небольшой снегопад, подобный тому, который нас донимал ежедневно, до того как установилась погода. Иногда снег падал с часу дня до вечера, а иногда только с четырех часов.
Из Базового лагеря, куда снова спустились Пари, Гийо и Жаже. Пари сообщает, что Жаже по-прежнему болен и просит дать антибиотиков. Однако последние уже переправлены в верхние лагеря, так что придется возвращать несколько единиц. Неприятная задержка, наводящая на размышления. Я никак не могу понять, как простая ангина могла довести до такого жалкого состояния столь крепкого парня, как мой друг Клод. Я знаю по опыту совместных восхождений, в частности зимних, его исключительную волю и физическую силу. На Шакхауре, в Гиндукуше, два года назад он доказал, что может жить на большой высоте, так как, оборудовав предварительно все участки, смог подняться на вершину более 7200 м. Я знаю, конечно, что моральные и физические переживания тесно связаны, а в экспедициях еще сильнее, чем в повседневной жизни. Но все равно. Поговорю попозже с нашим доктором. Нужно будет, чтобы он рассмотрел поподробнее этот случай, хотя бы с точки зрения организации будущих экспедиций. А может быть, это нужно сделать и в настоящее время, чтобы нас успокоить, поскольку никто из нас не гарантирован от подобного злоключения, я так же, как и остальные. Гордость ― мощный двигатель, но она не должна исключать предусмотрительность.
К счастью, в качестве компенсации приходит счастливая весть. Вот уже пятнадцать дней из Седоа не приходило к нам никакого пополнения запасов. Никаких местных продуктов-основы питания шерпов, от которых и сагибы не отказываются: рис, сахар, тзампа, куры, живые козы, порой туши яка и керосин для нагревательных приборов. Сегодня вечером пришли из Седоа двадцать один носильщик с продовольствием. Во время бури переход через перевал Барун был очень сложен, но Будиман, наш наик, оказался истинным вожаком!
Наши почтовые курьеры, симпатичные ребята Супа и Саркиман, тоже пришли с этим караваном, но из гораздо более дальнего места ― из Биратнагара, куда самолет регулярно доставляет почту из Катманду. И однако, сегодня писем нет. Образцовые почтальоны совершили прогулочку в 24 дня (двенадцать туда и двенадцать обратно), чтобы убедиться, что в аэропорту корреспонденции нет. Вероятно, Бернар Сеги, который должен на днях прилететь на вертолете, взял на себя доставку почты. Но я легко представляю себе разочарование ребят: переправляться через бурные реки, десятки потоков, бежать весь день, спать ночью на краю дороги и вернуться не солоно хлебавши-это действительно слишком уж несправедливо.