— Эх, изловили видно собаку! — вздохнул он. — И шапка пропала, и пес: зря я его послал!
Соскучившись сидеть на месте, ребята прошли к Днепру и искупались. Они долго брызгались и шалили в воде, пока солнце не закатилось, и от реки повеяло не вечерней свежестью. Тогда они вылезли и принялись обсуждать план дальнейшего путешествия.
— Ждать Дружка больше нечего, — говорил грустно Макар. — Он бы давно вернулся. Время тоже пропускать нельзя. Пойдем, хоть на словах расскажем красным, что Мартын благополучно добрался в город. Поверят нам или нет, возьмут нас в разведчики, или нет, — там видно будет.
— Нам надо разделиться, — сказал Егор. — Одного поймают — другой доберется. Хорошо бы вплавь по Днепру пуститься.
— Ну, что же! Ты плыви, а я пешком пойду: мне надо след на земле оставить, чтобы Дружок смог меня сыскать.
— Дело! Давай спихнем в воду это бревно: я уцеплюсь за него, да и поплыву по течению.
Мальчики столкнули в воду большое бревно, прибитое к берегу волнами. Когда стемнело, Егор разделся, привязал к бревну свою одежонку, взял в руки длинный сук и приготовился к отплытию.
— Прощай, Жук, — сказал он. — Если кто из нас доберется в Красную армию живым, пусть вспомнит друга.
— Оба доберемся! — весело отозвался Макар. — Помни, брат, встретимся в первой деревне на берегу, по ту сторону фронта. Завтра утром будь возле второй хаты.
— Ладно! Счастливой дороги!
— И тебе также!
Егор отпихнулся от дерева и медленно поплыл по течению, уцепившись руками за ствол. Над водой виднелась только его голова, и, глядя издали, можно было подумать, что по Днепру плывет только дерево, упавшее в воду с подмытого волнами берега.
Когда бревно исчезло в тумане, поднимавшемся от вечерних вод, Макару еще больше взгрустнулось. Не стало подле него и второго друга, и кто знает, увидятся ли они вновь?
Неужели на этом и кончится их недолгое, но такое теплое знакомство?
Следопыт глубоко вздохнул и пошел прочь от Днепра в степь. Он шел по дороге, пока не стали попадаться навстречу верховые, скакавшие сломя голову, автомобили, переполненные офицерами, двуколки, санитарные повозки. Тогда, не желая привлекать к себе внимание, Макар свернул с проселка и стал пробираться напрямик — хлебами и картофельными полями.
Так шел он довольно долго и начал уже терять представление о том, где он находится, когда пушечный выстрел, раздавшийся у него за спиной, показал ему, что белые батареи остались позади него. Пройдя еще немного, он услышал впереди себя тихие голоса. Припав к земле, он пополз на животе и скоро различил в темноте ряд белевших фигур, — они лежали на откосе, выставив винтовки над его гребнем.
Это была цепь белых, залегшая на обочине шоссе.
Макар повернул вправо и пополз вдоль цепи, выискивая место, где бы солдаты лежали не так часто. Он скоро нашел такое место: цепь прерывалась курганом; на вершине его сидели человек пять, но на скатах не виднелось никого: там лежать было неудобно.
Макар вполз до середины кургана, извиваясь, как уж, в густом ковыле. Он уже поравнялся с цепью, когда снизу, от подошвы кургана, его окликнули.
— Эй, кто там?
У Макара, что называется, душа ушла в пятки. Он так и замер, распластавшись на земле.
— Заяц, должно быть, — сказал другой голос — Здесь человеку не пробраться.
— Наверное, заяц, — послушав, подтвердил первый.
Потом все затихло. Макар перевел дух и пополз дальше. При каждом шелесте сердце у него так и замирало.
Самое страшное оказалось впереди: спустившись с кургана, он очутился возле шоссе; перед ним сажен на двадцать в ширину тянулась светлая гладкая лента дороги; за ней белые, конечно, следят во все глаза, переползти ее нечего и думать; обойти — некуда; назад возвращаться — невозможно!
Макар притаился в узенькой канавке под самым шоссе и мучительно соображал, как поступить? Собравшись с духом, он вскочил на ноги и, что было сил, кинулся бежать через шоссе.
Батюшки, что тут поднялось! Мальчику показалось, что позади него с треском разорвали большущий холст, а потом, как горох, защелкали отдельные выстрелы. Одна пуля ожгла ему тело, проскользнув близко-близко, она пробила ему штаны. Но он лупил во всю мочь, не переводя духа, пока не перебежал шоссе и не упал в канаву по другую сторону дороги.
Тут он сообразил всю опасность своего положения: в ответ на залп белых с другой стороны, шагах в двухстах, раздалась трескотня выстрелов: отвечала красная цепь. Макар понял, что если он поползет дальше, красные примут его за белого разведчика и подстрелят; если же поползет назад — убьют белые, как лазутчика красных. Что делать? Он не прочь был провалиться сквозь землю или взлететь жаворонком под облака, лишь бы уйти с этой проклятой полосы, над которой свистели и пели пули с двух сторон.