Наконец, транспорт отвалил от мола. Город с его страшной картиной человеческой растерянности и ужаса стал медленно удаляться, будто погружаться в морские волны.
Макар стоял на палубе и, оглядывая невеселые, усталые лица своих врагов, думал с усмешкой:
«…Эх, яблочко, куда котишься? За моря попадешь — не воротишься!..»
О том, куда привела селедка
Каких только рассказов не наслушался Следопыт на транспорте «Екатеринодар», куда его завлекла прихотливая судьба и его упорство в достижении своей цели!
Он не возбуждал ничьего подозрения: на огромном пароходе толклось много всякого люда, и бедно одетый крестьянский мальчик не привлекал к себе внимания. Солдаты при нем не стеснялись выражать свое негодование, возмущение и злобу на белых командиров. Офицеры просто не замечали его, когда он сидел неподалеку от них, прижавшись к мотку каната, и жадно слушал их болтовню.
Всех занимал вопрос, куда их везут. Пароход шел в Керчь, но никто верить не хотел, что война продолжается и Деникин намерен укрепиться в Крыму.
— Подумаешь, крепость какая! — говорили офицеры. — Посмотреть на карту, так смешно становится: одна губерния против всей России! Не пора ли прекратить эту возню?
— Да и в Крыму неспокойно, — подхватывали другие. — Еще месяц назад там капитан Орлов поднял восстание.
— Против кого?
— Против деникинцев. Орловцам надоело быть пушечным мясом для англичан и французов. Чтоб они лопнули, эти союзнички!
— Да, кроме гнилого белья мы от них ничего не получили.
— Да еще френчи ты забыл…
— А башмаки в полпуда весом?
— Но ведь они нам и танки присылали!
— Да, эти танки теперь все покраснели, нашего брата давят.
— Вольно ж было их большевикам отдавать!
— А как воевать при такой дурацкой политике? За дурной головой и спине достается!
Спорам положил конец щеголеватый офицер, пришедший откуда-то из кают парохода. Все окружили его.
— Ну, что? Куда едем?
— Едем мы в Крым. Генерал Врангель принимает командование армией. Война продолжается.
Наступило подавленное молчание. Офицеры хмурились и перешептывались, пожимая плечами.
— Антанта обещала нам поддержку, — продолжал офицер. — Крымский фронт неприступен. Польша переходит в наступление на Северную Россию. Не надо падать духом. Мы еще повоюем!
«Повоюете вы! — думал про себя Макар. — Нет, братцы, с этаким воинским духом вам нашего брата не одолеть: раздавит он все в яичницу!»
Пароход шел всю ночь, а на утро показался Керченский пролив: крымский и кубанский берег близко сошлись в этом месте, Тамань и Керчь глядели друг на друга из-за воды. С парохода хорошо видны были оба берега.
«Да тут ничего не стоит и в лодке переплыть, — думал Макар. — Вот и ладно: не найду своих, — айда через пролив: Тамань чай, уже красная!»
Транспорт причалил, и началась выгрузка войск. Здесь порядок до известной степени поддерживался, и Макару с большим трудом удалось втиснуться в ряды. Мальчика гнали, он едва упросил солдат взять его с собой:
— Тятьку потеряю, — врал Макар, — коли от вас отобьюсь.
— Тятьку? Ну, чорт с тобой, иди! — махнул рукой офицер.
С беженцами Следопыту смешиваться не хотелось: в своем рваном платьишке он мог бы показаться подозрительным контрразведке. С солдатами же он проскользнул за милую душу.
Сойдя на мол, он остановился, созерцая картину высадки: длинной лентой тянулась по сходням пехота, казачьи части сводили лошадей в поводу.
За армией двинулись частные лица; их на транспорт набилось порядочно. Сейчас же к ним слетелись со всех сторон какие-то босяки, татары, греки с предложением донести вещи. Макару кинулся в глаза мальчишка, ухвативший большой чемодан: что-то знакомое показалось ему в этом мальчишке. Подойдя ближе, он так и вскрикнул от радости: это был Пронька, верный «черногорец», выслеживавший Любочку.
— Пронька! — крикнул Следопыт, кидаясь к нему. Тот оглянулся, и дикое изумление отразилось на его лице.
— Макар! Ты?! — едва смог он произнести.
— Я, я! Остальные здесь?
Пронька нахмурился и махнул рукой. Сердце Следопыта сжалось.
— Э, какое! Разве этого прыгуна поймаешь! Дальше поехали.
— Давно ли?
— С месяц. Как прошел слух, что Крым защищать будут.
— Куда?
— В Севастополь. Сморчок с ними.
— А ты?
— А мне надоело. Ну их!.. Отсюда к дому ближе. Я и отстал, работаю здесь носильщиком. Как случай будет, в Тамань подамся.