Совсем не страшно стало Макарке: понятное дело, — забился в погреб старик с перепугу, а когда Макарка с Дружком на него обрушились, то и совсем обезголовел от страха! Смешно стало нашему удальцу.
— Как же ты, дедка, сюда попал? — спросил он, смеясь.
— Да вот так и попал: хотел заночевать здесь, — в город я пробираюсь, — а тут пошла стрельба, я и застрял.
— Эх ты! Да ведь я тебя и убить мог тыквой своей. В чем у тебя только душа держится!
— Душа? — странным голосом переспросил в темноте бандурист. — Ну, брат, убить меня не так-то легко!
И опять Макарке стало как-то не по себе: чудно́й этот бандурист какой-то, особенный. И говорит он как-то по-нездешнему.
— Отчего тебя нелегко убить? — не своим голосом спросил мальчик.
— Стар я стал, жиловат, — засмеялся старичок в темноте, — не ухватишься!.. А впрочем, малый, что нам о таких страстях говорить? Садись-ка поближе, давай огурцами закусывать.
— Ну тебя! Ты чудно́й! — сказал Макар. — Может ты только прикинулся бандуристом…
— А на самом деле чорт? — хохотал старичок. — Э, брось, Макарий. Вот гляди на меня.
И он опять зажег спичку. Макар увидел доброе старческое лицо, пушистую седую бороду, ласковые глаза, лукаво смотревшие на него.
И впрямь страшного нет ничего! Он перебрался к старику и сразу вспомнил, что не докончил свой ужин. Взяв соленый огурец из опрокинутой кадки, он сочно захрустел им и протянул деду остаток своего каравая.
— На, дедушка, закуси.
— Спасибо, милый, — ответил тот. — Рассказывай теперь ты мне, кто ты такой и как сюда попал.
— Я, дедушка, нездешний. В Марьевку пробираюсь.
— И я нездешний. Вот мы с тобой и попутчики.
— Нет, мне надо на красную сторону, а тебе — в город.
— А, на красную! Ну, брат, это тебе погодить, придется.
— Почему?
— Да, ведь, здесь белые.
— А красные их погнали. Надо думать, через час здесь уже красные будут.
— Нет, не будут.
— Ты почем знаешь?
— Да уже знаю. Белые на время отступили, а красным резону нет дальше лезть. Пожди часок, опять красные отступят. Это у них короткая атака.
— Вот ты какой ученый!
— А знаю я это потому, что сам с красной стороны пришел, ихние разговоры слышал.
— Как же ты пробрался?
— Да так потихоньку и прошел: кому нужен старый человек, перехожий?
— И то правда. Зачем ты здесь остался, коли знал, что будет атака?
— Поди ж ты! Не успел выбраться! Ну да скоро мы это дело поправим: слышишь, уже реже стреляют. Обратно пошли большевики.
Мальчик прислушался. Действительно, наверху взрывов уже не стало слыхать, доносилась только трескотня винтовок со стороны красных.
— Ну, пронесло, — радостно вздохнул Макарка.
— А что, брат, страшно?
— То-то и дело, что страшно! Мне ведь это впервой.
— А ты не робей, Макарий-воин: чай, еще повоевать и тебе придется.
— А что ж! Я не прочь!
— Ух ты какой храбрый! А кто давеча кубарем в погреб ввалился?
— Да ежели крякнула бомба! А разве я тебя не огрел?
— Тыквой-то? Огрел, огрел, что уж тут! Одно слово — герой! Ну, давай вылезать.
Старик подполз и потихоньку стал выбираться вверх по крутой лестнице. Макар последовал за ним. Они вышли во двор. Пусто было на улице. Неподалеку догорала хата, освещая все трепетным красным пламенем.
Бандурист и Макарка прошли в ближайшую избу. Старик сел там на лавочке. Макар пошарил на печке и нашел огарок свечи. Бандурист засветил, и они осмотрелись.
Хата была пуста, и все стояло в ней вверх дном, будто Мамай войной прошел. Впрочем тюфяк на кровати уцелел и манил Макарку своим уютом: после такого беспокойного дня ужасно хотелось спать, ломило и руки, и ноги. Макар невольно зевнул и потянулся.
— Э, брат! — сказал старичок. — Даты, вижу, совсем раскис. Ложись-ка спать теперь, я за тобой. А завтра чуть свет подымимся — и айда.
— Куда ж пойдем?
— Ты в Марьевку все равно не попадешь. А мне, старику, надобно поскорее в город, к родичу. Мы бы тебя вот как поблагодарили, если бы ты меня проводил, чтобы мне по незнакомым дорогам не мыкаться.
— В город? — удивился Макар, — а что дашь за это?