– ОТ МОИХ ЛЕКЦИЙ МОЖЕТ ОСВОБОДИТЬ ТОЛЬКО СМЕ-Е-ЕРТЬ! МОЯ ИЛИ ВАША!!!
Торпеды… ах, красавицы! Капитан первого ранга Косиков не умеет выговаривать шипящие («Кофиков»):
– Фто вафа ракета? На ракету поффыф – она и зарвавеет. То ли дело торпеда. Кормилица!
И он демонстративно обнимает торпеду СЭТ-65. Ефё бы, она и впрямь крафавица нафа.
Вот они, крылатые ракеты! Вах! Само совершенство… «Термит», «Малахит», «Аметист», «Базальт»… И зенитные – «Волна», «Шторм», «Оса»… Мы их щупаем, трогаем, мы их разбираем и собираем, мы ползаем по схемам, восторгаясь их умными мозгами и технической законченностью. Они приводят нас в трепет. Мы становимся натуральными милитаристами, мы напеваем песенки типа «Медленно ракеты улетают вдаль» и «На ракетную стрельбу – пуговицы в ряд». Нам нравится приобщение к разрушительной силе корабельного оружия. Мы крутим артиллерийские установки и жмём кнопки систем управления огнём – «Барс», «Турель», «Рысь», «Вымпел»... Мы уже знаем, что на корабли вот-вот начнут ставить АК-100 «Лев», а может, и уже начали ставить.
Мы наблюдаем полёты «яков» с крейсера «Киев». Он стоит на рейде точно напротив училища и выпускает самолёты. Мы гордимся своим флотом. Он океанский, он может всё и везде. Мы совершенно не задумываемся, почему наша страна построила такой океанский флот, который еле-еле удаётся содержать. Нам всё ясно: США и НАТО – вероятный противник, супостат, которого надо раздолбить по первой команде, и точка. Они несут угрозу миру, и никого из нас не интересует, почему у нас подводных лодок вдвое больше, чем у американцев, а замордованность экипажей у американцев как минимум вдвое меньше. Мы пока просто не знаем об этом.
Радиоэлектроника, основы вычислительной техники, теория автоматического регулирования, специализированные цифровые вычислительные машины… Всё это для одной конечной цели – для того, чтобы крылатая ракета смачно влепилась точно в борт вражеского корабля. Мы смотрим секретные учебные фильмы и трепещем от мощи оружия, которое скоро (уже скоро!) получим в свои руки.
Много новых наук на третьем курсе, ох много. Неожиданно выясняется (хоть пока и не столь явно), что спать на лекциях первого и второго курса надо было меньше… Да ладно, чихать! Выучим! Разберёмся! Подумаешь...
А что там насчёт самой главной кафедры, то бишь кафедры марксизма-ленинизма? А вот: политэкономия капитализма во всех его диких проявлениях и политэкономия социализма во всех его ярких преимуществах. Кое-какие логичные вопросы, возникающие у некоторых особо умных, жёстко пресекаются преподавателем. Ещё бы: капитализм – это империализм, источник войн, а социализм завтра станет коммунизмом и принесёт мир всей планете. Кто не понял, поднять руки! Поднятых рук, разумеется, нет.
Пошли первые курсовые проекты. Изобретаю четырёхракетную пусковую установку для «Осы-МА». Ваня-Коммунист чешет в затылке: «Ну, давай, сынок, давай. Главное – придумай, как сделать безударный старт ракет». А чего тут думать! Вот тут противовес, тут ещё один, вот здесь пусковая балка будет вот такой, плюс дополнительный кронштейн… И скорострельность комплекса сразу возрастёт вдвое. Ай да я!
На физподготовке ко всему добавился рукопашный бой. Тут разочарование: как-то мало и вскользь, деревянные ножи всё больше заменяются турниками и брусьями. А гимнастику я ненавижу по-прежнему. Проблемы у меня с гимнастикой… я обожаю плавать и нырять, а меня гонят на турник делать «склёпку». «Склёпка» у меня не получается ни фига. Гадство.
Платят нам уже 15 рублей 80 копеек в месяц (и так будет до самого выпуска). И увольнений прибавилось. Нас уже пускают и по средам. С 18.30 до «нулей» Севастополь наполняют наши бескозырки и фуражки старшекурсников. Ничего, ничего, скоро и мы наденем «мицы» (так мы называем мичманки, в которых ходит четвёртый и пятый курс – в принципе, это обычные офицерские фуражки, только ремешок обычный чёрный, а не плетёный).
Я в меру ушит, форма больше не сидит мешком. У меня есть ещё одни брюки – из тяжёлого шинельного сукна – это неимоверные клеша, которые я норовлю напялить по любому поводу. Командование факультета и роты регулярно устраивает «шмоны» на предмет перешитого и неуставного обмундирования, которое изымается (с раздачей слонов и пряников), но вскоре упрямо появляется снова. Нам уже можно носить «канадочку», а ещё мы приближаем себя ко вступлению в офицерскую касту тем, что втихаря учимся играть в преферанс и красиво цедить мадеру сквозь зубы.
А ещё у меня шитая бескозырка. Старшекурсники и офицеры заказывают себе шитые фуражки у нашего училищного мастера-пенсионера (он же наш училищный фотограф и, кстати, служил где-то на Камчатке), а я взял да и заказал себе бескозырку. После меня пошли заказывать и другие. За ушитые своими собственными корявыми ручонками «бески» нас всегда нещадно пороли, а тут придраться не к чему. Вроде всё по уставу, а красивая, не то что выдаваемый «блин-презерватив» (белая) и «седло-аэродром» (чёрная).