Ай-яй-яй! Полунашего кэпа, то бишь командира соседней роты посадили… ой!.. положили. В госпиталь. Грыжа. Не приведи Господи. Хотя – что такое грыжа? Да ерунда, вырезали – и гуляй. Просто фокус в том, что любая банальная операция в военном госпитале растягивается на долгий подготовительный период, потом собственно исполнительный и нудный заключительный.
Он тогда был капитан третьего ранга, полгода как пришёл обратно в своё славное училище с БПК «Керчь», где браво изображал командира БЧ-2. Мы его знали ещё по корабельной практике после третьего курса, так что когда его представили, строй соседей аж запищал. Ур-ра! Звали его Владлен, а фамилия была Ко... впрочем, какая вам разница.
В госпитале, ясное дело, дисциплина. Госпиталь военный, врачи тоже. От капитана до полковника. Это врачи. А вот медсёстры…
Медсёстры – они же всегда такие медсёстры. Добрые, милые, заботливые, на любой возраст и на любой вкус. Блондинки, шатенки, брюнетки. И даже рыженькие. А также практикантки из медучилища – ещё не настоящие медсёстры. Цацы. Чуть что – губки надули, бе-бе-бе…
В палате номер N, где обитал Владлен (ух ты, рифма!), имелось ещё трое грыжебедолаг. С ними весёлый и озорной наш кэп махом нашёл общий язык – и пошло-поехало: травля, анекдоты, преферанс, «очко», «бура», портвейн в умеренных дозах… Особенно сошлись с одним майором, морским летуном-бомбардувальником. Шалили на славу, а объектом весёлых проказ стали две практиканточки. Как положено – блондинка с брюнеткой, весьма очень симпатичные. Ни дать ни взять, дуэт «Baccara» в молодости. А вот с чувством юмора у обеих были серьёзные проблемы. Проще говоря, добрых и безобидных шуток Владлена они упорно не понимали. И мстили всеми доступными им способами: то укол вколотят побольнее, то лекарства на тумбочку не положат, а швырнут, притом презрительно отвернутся и гордо на выход, не отвечая на призывы, громко хлопая дверью. На озорство не отвечали, но яду во взглядах было, как от ста гадюк сразу. Ну, девчонки молодые, чего там.
Но: хоть и молодые, да чётко знали час реванша. Терпели, иногда огрызались, но твёрдо верили, что победа будет за ними. А беззаботные майоры – летун да удалой моряк-ракетчик – и понятия не имели, а потому развлекались вовсю: норовили ущипнуть практиканток за филейные места, пускали слюни, изображали состояние, близкое к оргазму, делали предложения выйти замуж за обеих сразу и жить вчетвером (в те-то годы!), сдавали в баночках анализы пота из-под мышек, капризничали, отказывались от лекарств, хватались за сердце и всё такое. Весна ж на дворе… И зрителей навалом, все вояки, юмор у всех на месте, всем радостно, все счастливы. Кроме «Баккары», в деталях разработавшей план вендетты.
И час наступил! В день операции по вырезанию. Сперва для бомбардировщика.
– Спирохетов! На выход! – сияющая блондинка Лена стояла в дверях палаты, намеренно и с удовольствием искажая фамилию летуна.
Ничего не подозревающий небесный сокол пожал плечами и отправился в процедурную, проблеяв:
– Уй-юй-юй! Ой, щас опять больно сделают, садистки юные! Ой, опять я плакать буду и маму звать…
– Будете, будете, – успокоила его брюнетка Наташа.
А сама стоит – ручки на бёдрах, ножка так аппетитно отставлена… ух!
В процедурной с летуна игривое настроение как ветром сдуло. Стройные девочки в коротеньких белоснежных халатиках сбросили свои колпаки с красными крестами, раскидали пышные волосы по восхитительным плечикам, расстегнули по пуговичке сверху и пуговичке снизу (летуна аж просто в пот бросило), кокетливо напыжили губки и вручили ему древний-предревний ржавый станок с тупым-претупым лезвием «Нева», после чего приказали брить густо заросший чёрным мхом лобок. А сами уселись напротив, приняв эротические позы, и принялись упоённо наблюдать за ходом процесса. С комментариями друг дружке на ушко. Бедный майор совсем духом упал – а куда деваться? Снял штаны от пижамы, трусы, горестно посмотрел на ТАМ.
– А это… ну хоть намылить дайте, сёстры… милосердия, матерь вашу! – последние два слова плаксивым шёпотом.
– Нету у нас! И вообще, быстрее, быстрее давайте! Через пятнадцать минут уже клистир и на стол! – а сами чуть не пищат от счастья.
Клистир?! Тоскливо глянул на лезвие, чертыхнулся и начал скоблить. Тупым лезвием. На сухую. А этим что – триумф долгожданный.
Ноги широко расставляя, кое-как приземлился в палате – только для того, чтобы плюхнуться на край койки к Владлену и горестно поплакаться:
– Ну, с-с…!.. – и далее в двух словах.
Владлен нахмурился, а потом просиял:
– Фигня. Иди давай, вырезайся, всё будет нормально. Если я правильно понял, завтра в стволе я, да? А раз так – гы-гы! – боевая тревога, ракетная атака.