Я точно знаю: уж что мне стопроцентно не пригодится на действующем флоте, так это научный коммунизм, которым нас пичкают ещё с четвёртого курса. Вот же бредятина... Если вы сейчас заглянете в будущее и скажете, что госэкзамен по НК я сдам на четвёрку, я назову вас Андерсеном. Или дядюшкой Римусом.
ТСУ – это тактико-специальные учения. Всем пятакам «дробь» на увольнения, мы все ходим с противогазами и параллельно обычному учебному процессу воюем вовсю. Этакая корабельная практика на суше. Всё, чему нас успели и не успели научить за четыре с половиной года, притом в действии, в динамике. Мы прокладываем курсы и водим корабельные группы, мы стреляем на тренажёрах чем попало и куда попало, мы тушим фактические пожары (вай-вай!), спасаем реально затапливаемые отсеки (бр-р-р!) и спускаемся в аквалангах под воду в бухту Стрелецкую, доставая из неё всякие закинутые инструкторами железяки; мы составляем, шифруем и дешифруем оповещения и донесения, а потом куда-то передаём их и получаем ответы; мы постоянно кого-то атакуем и от кого-то отбиваемся, пуляем ракеты и уклоняемся от торпед; на нас всё время кто-то нападает, и мы защищаемся от оружия массового поражения; мы допрашиваем пленного полковника НАТО и перевязываем «простреленную» грудь своего товарища по классу… Что? А, ну да. Конечно же, без гребли на шлюпке, традиционного бега и ненавистного турника никак не обходится.
Потом – стажировка. Кто куда, а я засвистел в 10-ю оперативную эскадру на БПК «Ташкент». Это незабвенный Тихас, он же посёлок Тихоокеанский под Владивостоком, Шкотово-17, а ныне Фокино. М-да... Я видел всякую зиму, но самая мерзкая, несомненно, в Приморье. Её даже зимой трудно назвать. Жуть, а не зима. Что на суше, что в море. Японское море – самое недружелюбное из всех, какие я видел. Может, просто потому что зима?
А после стажировки, уже почти перед самым выпуском, взял да и тоже женился. Зачем? А дурак потому что. «Все побежали, и я побежал…» В двадцать один год – откуда ж уму-то взяться?
Мы – без пяти лейтенанты. Мы уже знаем, что лейтенант – это ещё не офицер. После вылупления ему надлежит обсохнуть, отдохнуть и годик-полтора снова побыть карасём. А вот потом…
Но нас уже сфотографировали в офицерских тужурках на будущие офицерские личные дела и будущие офицерские удостоверения личности.
Скоро. Скоро! По-нашему – просто выпуск. А официально – производство в офицеры.
А пока что – учёба, приборка в гальюне и увольнение в Город-Герой Севастополь. До утра, хе-хе.
ПУХ, ПОНИМАЕТЕ ЛИ ТАК...
Пух – это не Винни-Пух. Совсем не Винни. Разница – как между гайморитом и геморроем. Увидишь во сне – не проснёшься... полу-бульдог, полу-вий.
Пух – замначфак по учебной части. Зам-нач-fuck. Это, понятно, кличка. Должность ответственная, потому целый капраз. Театр боевых действий: факультет. Боевая задача: считать и сравнивать средние баллы. Сказка. О такой должности можно только мечтать.
Кап-разов в училище – легион. Тьма-тьмущая. Где-то на Тихом океане сизый старлей – уже частично сёгун, а кап-раз – почти микадо, не дотянешься. В родном же Краснозвёздном они тучами, стаями, когортами. Каждый второй – доктор наук, каждый третий – кандидат... Кап-разы, кап-разы. Идёшь и башкой крутишь: надо отданием чести приветствовать, иначе вдуют. Да и без вдувания отдать честь такому заслуженному дядьке – за счастье. А он козыряет в ответ… или говорит «здравствуйте», а ты торчишь от осознания того, что он на тебя, салапея, внимание обратил. Пистон от такого Офицера – подарок. Принималось как должное и чуть ли не восторгом.
Но факультетский кабинет с бумажками по успеваемости – это не спецкафедра. Двойки считай и умную рожу делай на общем построении. Дальше Пуха брызгать слюнями умел только замполит факультета Касьянов, тоже кап-раз. А ещё у Пуха было два зама-каплея под рукой, на побегушках, с серьёзными такими рожами. Как-то подумалось – а ну как и я таким стану когда-нибудь? Потом твёрдо решил: не стану ни за что. Вроде, не стал...
Всё же прав был старина Колбасьев, написавший в «Арсене Люпене»: «…и так было всегда – неизвестно почему, люди, за негодностью выброшенные с флота, могли стать воспитателями будущих моряков…»
Слава Богу, таких было подавляющее меньшинство. Но: были, были-с.
Дураку ж ясно – на тёплом Черном море, да ещё в училище… Это ж рай, это вам не прочным корпусом северные моря протыкать, это не вдыхать плесневый запах заброшенных камчатских гарнизонов, это не оглядываться на кильватерный след длиной в многие сотни солёных атлантических и тихоокеанских миль… Были у нас действительно заслуженные мужики, Зубры Флота, Офицеры с большой буквы. До сих пор горжусь, что именно они пытались меня чему-то научить. Головаш, Ковалёв, Самсонов, Слесарь, Говоров, Степанов, два Кузнецовых, Мýжик, Кудрявцев, Сычёв, Росихин, Макаров, Гурьев... да разве всех перечислишь? А были и такие, кто корабли на мели сажал, топил, взрывал (да хотя бы тот же «Отважный»), матросов губил, на стрельбах по своим попадал… Флот от таких избавлялся, и многие из них на берегу неплохо устраивались, тщательно скрывая своё геройское прошлое. Да разве ж от курсантов скроешь...