Американский авианосец «Kitty Hawk» он называл «Хитти Кок», «Enterprise» – «Энтерпрехенес», а английский «Independence» в его устах превращался в такое, что не очень-то и напишешь... Также от него мы узнали, например, о подводной лодке «Лож-Анхелес». Однажды мы не совладали и выдали ему на полном серьёзе, что «Хатакадзе» и «Амацукадзе» – это эсминцы грузинского военно-морского флота. Он потом с этим делом сильно опарафинился в некоем изысканном офицерском собрании, от себя добавив к ним ещё и «Камикадзе»...
Как-то раз ради хохмы спросили у него, с какой стороны правильно доить корову. Полчаса объяснял и показывал руками, а закончил гордой фразой: «Это вам не атомная бомба!»
Вот такой индивид. Чудо теории Дарвина. Одно слово – замполит. Капитан 2 ранга Соко… нет, фамилию не скажу. У него ж дети, ни в чём не виноватые. М-да. Такая вот звезда партийной идеологии на камчатском небосклоне. Была.
ХИБАКУСЯ[2]
На одиноко уткнувшийся в берег Бечевинской бухты посёлок (открытое наименование – посёлок Финвал) спускается неповторимо синий камчатский вечер. В покрашенных в разные цвета (чтоб совсем не обалдели) облезлых домах загораются занавешенные дешёвыми гардинами окна. Свободные от вахты и дежурства офицеры-мичмана спешат туда, где их всегда ждут, где всегда тепло и уютно. Домой, в семьи, где каждого, кто не холостяк, встретит жаркий поцелуй и долгожданный обильный ужин... Так происходит ежедневно в сотнях далёких гарнизонов по всей широкой и необъятной стране Советов.
Среди них – свободных от дежурства – наш старлей Вова.
Старлей Вова движется по направлению к своему подъезду, но ноги его не очень-то спешат. Вова напряжённо думает трудную думу.
– Вольдемар, ты чего?
– Щас... щас...
– Чего – «щас»?
– Щас... во, придумал! Гы! Ход конём, – и потирает руки.
О чём он? Кто не знает Вову, может подумать разное: про семейный бюджет, про какой-нибудь приятный сюрприз жене... про боевую готовность, наконец. Хы-хы. Это – кто не знает Вову. Я Вову знаю прекрасно. Так учёный-энтомолог знает постельного клопа, а постельный клоп – энтомолога. За два года совместной жизни в двухкомнатной квартире (это называется – «с подселением») вполне можно успеть изучить своего соседа. У них одна комната, у меня – другая. Камбуз, коридор, кладовка и гальюн общие. Контакт – постоянный, тем более что мы почти одного возраста и служим вместе.
Поэтому я прекрасно знаю, какую такую сложную задачу Вова решает в данный исторический момент. Вернее, похоже, что уже решил. Лицо просветляется и разъезжается в довольной улыбке, Вова приободряется и ускоряет шаг.
Вчера Ольга (ну, супруга евойная) изловчилась и отобрала у Вовы полбутылки шыла. Это было несложно, поскольку Вова моменту отбора воспрепятствовать никак не мог: лежал на тахте в неимоверной позе и окружающее воспринимал более чем условно. Сегодня весь день с самого утра Вова напряжённо размышлял, куда она могла зашхерить вожделенный сосуд, и как бы до него добраться. Способов было много, но все они решительно не годились – главным образом потому, что уже неоднократно были вовиной супругой испробованы. Ольга знала Вову намного лучше меня и уж куда лучше самого Вовы.
Нет, конечно, можно было бы просто надоить из гидростенда ТС32М поллитра рабочей жидкости (и плевать, что оно с касторовым маслом), но: дело принципа. Где-то дома запрятано полпузыря, и от этого факта просто так не отмахнуться. Искать же самому Вове не хотелось: всё равно не найдёшь, хоть и квартира с гулькин нос, а скандал будет неминуем. Чтобы плеснуть за воротник без скандала, требовалось придумать что-нибудь такое... м-м... что-то из ряда вон. И, похоже, Вова придумал. Ну-с, посмотрим.
Перед дверью Вова лезет за пазуху и достаёт своё удостоверение личности, а из него – карточку учёта доз радиоактивного облучения. Такая есть у каждого из нас, потому что так положено. У всех они, понятно, чистые, без единой записи, ибо наши изделия в те времена не шибко фонили, и мы по этому поводу не заморачивались вообще. Да и предназначена эта карточка для использования в боевой обстановке, а мы в тот момент ни с кем не воевали.
Вова достаёт и любовно глядит на пустые графы.
– Давай... пиши.
– Сколько? – спрашиваю я, щёлкая кнопкой шариковой ручки.
– Да фиг знает...
– Двести пятьдесят тебе хватит?
– Ай, пиши сколько хочешь, она же всё равно ни бум-бум.
Я пишу в первой графе сегодняшнюю дату, потом – «250 р.», а в графе «подпись начальника» ставлю непонятную закорюку. «Р.» – это рентген, а не рублей. Далее вовино лицо принимает выражение скромного героя Отечества, с трудом совершившего очередной подвиг, и он решительно толкает дверь. Мне уже весело.