Суть-то в чём? Суть в том, что на Бечевинку вполне могли напасть с воздуха. Прилететь и закидать. Бомбами. С напалмом. Или без. В общем, нужно было воздушное прикрытие. А где его взять? Вокруг на сопках сидели ракетчики-зенитчики, но разве это защита? Они же по дальним подступам лупят... а вдруг кто-то всё же прорвётся, пролезет? Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Поэтому на Бечевинке появились две уникальные зенитно-артиллерийские батареи. Одну воздвигли перед зданием, в котором обитал наш штаб (третий этаж), политический и особый отделы (второй) и бербазовский лазарет (первый). За эту батарею отвечала береговая база, а пушки на ней даже не имели щитков. Вторую батарею воткнули прямо перед технической территорией («зоной») нашего ядрёного склада, водрузив её на крышу полувкопанного спецсооружения номер четыре. Перед нашей караулкой. Правда, я не знаю, что появилось раньше – батарея или караулка, однако не в этом суть.
Пушки. Пушки – это зенитки МЗА 70К. Древние, времён Второй Мировой войны. Одноствольные корабельные десятизарядные 37-миллиметровки, привинченные к бетонной площадке на крыше «четвёрки». Они крутились на все триста шестьдесят, запросто могли опустить стволы градусов на десять ниже линии горизонта (и стрелять по входящему в бухту американскому авианосцу, а могли и задраться почти в зенит. На концах стволов были чёрные (на момент приёма мной этих пушек – ржавые) конические пламегасители, но о них позже. В расчёт каждой пушки входило два бойца-наводчика (горизонтальный и вертикальный) – они крутили такие большие маховики с ручками, при этом глядя в свои коллиматорные прицелы, и в подходящий момент давили ногой на педаль. Как только оказывались нажаты обе педали, пушка изрыгала огнь. Ещё был заряжающий, который вставлял десятиснарядные обоймы в приёмник пушки и подталкивал их туда путём постукивания кулаком сверху. Был подносчик снарядов, был командир орудия, был наблюдатель (тоже отдельный на каждую пушку) и был начальник всего этого зенитного артиллеризма, то есть я.
Про коллиматоры. Я их увидел и сразу понял, что это бесполезно. Да мне так и сказали. Притом сказал не кто-нибудь, а сам Захар (ой!.. капитан-лейтенант Серёга Захаров!) – он на пять лет раньше меня закончил калининградские высшие военно-морские ясли именно как пэвэошник и вот уже который год маялся, кому бы спихнуть это дульно-бздульное хозяйство, за которое его ещё и нещадно пороли. Стёкла прицелов были радиально замутнённые от центра к краям – от старости. Разбирать их «для помыть-почистить» мне строго запретили по двум причинам: а) что будет, если враг налетит, пока они разобраны? и б) кто их потом собирать будет? Да их и невозможно было бы разобрать – всё закисшее, сто раз покрашенное сверху кузбасс-лаком, все настройки-регулировки залиты краской. А нового не дадут, не жди. Заявки – да, пиши. Но не жди. Ибо нету – от слова «нигде». На всей Камчатке, кроме четырёх бечевинских, есть ещё две такие пушки – они в музее флотилии стоят, который справа от ДОФа. И кстати, тоже под открытым небом. Можете пойти и полюбоваться. Не так давно ещё и возле вилючинского музея откуда-то появилась.
Да-да-да, и никаких чехлов. А на кой чёрт? Пушка советская, надёжная. Железная. Вся. Готова стрельнуть в любой момент. Куда угодно. Невидимо куда.
Что-что? ПЗРК? Ой, я вас умоляю. Это ж начало 80-х, к тому же Камчатка, сколько ж можно повторять. Не было у нас тогда ещё ПЗРК.
Бербазовская батарея, как я уже сказал, находилась прямо в жилом городке, на берегу возле курилки. Дети на ней играли в войнушку, крутили пушки почём зря, и никому не было жалко. Пусть крутят.
Нашу батарею детишки не крутили, потому что она находилась чёрт те где, за три с лишним километра от жилья. На нашей игрались только караульные – под чутким руководством нештатного начальника ПВО, то есть меня. И то лишь тогда, когда я созревал их взбодрить в соответствии с планами боевой подготовки.
Как это выглядело? А вот как. Приезжаешь проверять караул и играешь воздушную тревогу. Матросики выскакивают, облепляют пушки и крутят их во все стороны. Покрутили? Всё, хватит. Отбой воздушной тревоги.
А раз в полгода в голове начальника штаба бравурно звучали литавры, после чего проводилось жуткое мероприятие под названием «артиллерийские стрельбы МЗА». МЗА – это малая зенитная артиллерия, я в самом начале забыл сказать.
Как я уже сказал, крутиться вокруг самих себя пушки могли вполне. Другое дело, что они были настолько расшатаны, что люфтили и мотылялись во все стороны даже при хорошем нажатии рукой, не говоря уж про стрельбу. Если сказанное помножить на состояние коллиматоров и древность стволов, а также на тот факт, что обеспечить стреляющую батарею воздушной (да и просто движущейся) мишенью на Бечевинке было нечем, то…